Горький обман
Шрифт:
— Ты первая привлекла мое внимание.
Все вокруг замирает. Я не знаю, что делать. Я не знаю, что сказать. Сердце колотится в груди от его слов, а челюсть отпадает.
Неужели его история о том, как мы познакомились, была правдой? Не может быть. Я никогда не видела его до той встречи в офисе моего отца.
Может, я была его первым выбором?
Нет.
Я встряхнулась. Этого никогда не было, и сейчас не начнется.
— Мы оба знаем, что ложь ни к чему не приведет, — отвечаю я, качая головой и делая шаг, чтобы вырваться из его объятий.
Он хватает меня и снова прижимает к своей
— Я не лгу. Я держу монстра внутри себя в тайне, Аврора. Я говорил тебе уйти, но ты не ушла. Теперь я не хочу тебя отпускать.
Как же я ошибалась, думая, что Ремо растает ради меня. Как я ошибалась, полагая, что найду здесь любовь, когда он — чудовище. Когда он может быть достаточно безжалостным, чтобы приставить пистолет к моей голове.
Его губы скользят по моему обнаженному плечу, а затем его зубы касаются определенного места, которое заставляет меня дрожать в его объятиях. Он слегка прикусывает, словно проверяя, не противно ли мне. Нет. Мое сердце стучит в ушах. Я вдыхаю его одеколон. Я дрожу. Он прикусывает сильнее, и я резко вдыхаю, чувствуя боль, которая еще больше усиливает мое возбуждение.
— Ремо, — хнычу я.
— Прости, любимая, но мужчины должны знать, кому ты принадлежишь.
Он не извинился.
У меня болит сердце. Мне придется уйти.
Глава 3
Я не могу перестать смотреть на нее. Я стараюсь не чувствовать ее вишневый аромат, но он, кажется, не покидает меня. Она занимает все мои мысли.
Я прохожу мимо пекарни по пути к дому, пока Аврора задерживается в офисе, и все, о чем я могу думать, — это остановиться и купить ей что-нибудь сладкое. Я сжимаю руки в кулаки и отвожу взгляд от окна.
Я перестал отрицать свое влечение к ней с той минуты, как мы поцеловались в первый раз.
Единственное, что меня беспокоит, — это то, что я не могу оторвать от нее ни глаз, ни мыслей.
У меня есть дела поважнее, например, кровь, которая сегодня испачкает мои руки. Я не пойду домой. Я направляюсь в особняк Торре.
Мне нужно вернуть долг.
Служанка открывает дверь, приветствуя меня, и я иду к его кабинету на первом этаже. Теперь я знаю дорогу, я бывал здесь слишком много раз.
Я вхожу в кабинет без стука и усмехаюсь.
Еще одна из его служанок сидит у него на коленях и гладит его по лицу.
Она вскрикивает, пытаясь отстраниться, и Мейс приходит в ярость. Его лицо пылает красным, а челюсть сжимается.
— О, это весело, не так ли?
Служанка выбегает, пряча от меня лицо, но я знаю, что это одна из поварих. Мне жаль жену Мейса, что ей достался такой дряхлый ублюдок, как он.
— Мистер Кэйн. — Мейс прочищает горло и садится ровнее.
Я занимаю место напротив него и молча наблюдаю за ним.
Возможно, с Авророй я более разговорчив, но это только потому, что если я не буду с ней общаться, она найдет себе другое развлечение и не будет на меня смотреть. Я хочу, чтобы она продолжала улыбаться мне и уделяла мне все свое внимание. Я хочу быть с ней разговорчивым. Я хочу говорить ей вещи, которые заставят
ее улыбаться.
Но когда я нахожусь вне дома, перед своими клиентами, партнерами или на совещаниях, я не разговариваю.
Поэтому я смотрю, как Мейс ерзает на своем месте в беременной тишине. Мой взгляд находит ручку на столе, затем я смотрю на его руку. Она обмотана белым пластырем, все еще заживающим от ран, которые я нанес ему за то, что он плохо отозвался об Авроре. Это была всего лишь небольшая ножевая рана, нанесенная, когда я пришёл предупредить его сразу после того катастрофического ужина в его доме. Похоже, рана оказалась глубже, чем я думал.
А может, я и вправду знал.
— Вам что-то нужно? Это снова Аврора? Она что-то сделала?
Я поднимаю на него бровь, а он вздыхает и качает головой.
— Эта девчонка никогда ничего не делает правильно. Прошло всего четыре месяца. Даже не участвует в этом браке. Ошибка всегда остается ошибкой.
Мои руки сжимаются вокруг ручки кресла, и чем дольше я смотрю на него, тем сильнее во мне закипает кровь. Деревянный рычаг трещит.
Ошибка.
Я прекрасно знаю, что происходит, когда родители называют тебя так. Я знаю, потому что женщина, которую я искал, женщина, ради которой я согласился на этот брак, — вот причина.
Мне нужно не только найти Венецию, но и узнать, жива ли она на самом деле, а это еще более душераздирающе. Как я буду жить, если узнаю, что той, ради которой я женился, ради которой принял наследство деда и ради которой отпустил свою прежнюю жизнь, больше нет в живых?
— Не думаю, что ты усвоил урок, Мейс.
Его глаза сужаются, густые брови сходятся в кучу, а усы подрагивают.
Кто-то сердится.
— О, я не забуду, что вы сделали. Нелегко забыть, когда я не могу сделать и половины того, что мог. Вы знаете, что сделка заключена и закончена. Я получил свои деньги, вы получили мою дочь. Больше вам нет нужды меня навещать, — выплюнул он.
Да. Все верно. Мейсу нужны были деньги, а мне — союз, достаточно долгий, чтобы получить наследство. Наследство, за которым так долго охотились мои родители. Они не хотели больше работать, поэтому родили сына, который должен был стать их золотым билетом к деньгам. Они думали, что, создав бизнес моего деда, а затем передав его мне как можно скорее, они обеспечат себе будущее. Они знали, что их сын когда-то был кем угодно, только не бизнесменом.
Я вдыхаю, а затем выдыхаю, глядя на книжную полку слева от меня. На полках всегда новые поступления. Его журналы, фотографии женщин и мужчин, горячая тема месяца. Это была большая компания, Glamorous, пока он не разрулил ее до основания. Теперь он изо всех сил старается сохранить свой имидж.
Это может объяснить, почему его не видно на публике, когда он так настойчиво разбрасывался деньгами.
Столько денег, большое поместье, семья, которой можно похвастаться, и при этом ни одной клетки мозга, чтобы удержать его от заключения сделок с неправильными людьми.
— Как жаль, что у тебя есть все, но ты все равно стремишься к большему. Как же ты будешь работать с двумя сломанными руками? — Я медленно поднимаюсь со своего места.
Он тоже поднимается, скрещивая руки, чтобы скрыть дрожь. — Что, черт возьми, это значит?