Горький привкус победы

Незнанский Фридрих Евсеевич

Нина подергала мать за рукав и ткнула пальцем в табличку с названием пересекаемой улицы: Стромынка! Да, именно тут она начиналась, древнейшая дорога в деревеньку Москву, которую, собственно, и основал князь, некогда перенесший свою столицу из Ростова именно в Суздаль. А улица Стромынка в Москве как раз и является заключительным участком этой дороги.

Осмотрели монастырь. Турецкий наметанным взглядом сразу определил во встречной монахине новую настоятельницу. Догадка подтвердилась позже: строгой женщине кланялись послушницы, она на ходу делала им замечания. Сама же, сдержанно улыбаясь, встретила мирскую девушку с маленьким ребенком, обняла ее и стала о чем-то расспрашивать перед входом Зачатьевской церкви. Наверное, пришла в гости бывшая монахиня, подумалось Александру Борисовичу. Не всегда небесные радости

оказываются сильнее земных.

Пока Ирина с Ниной заходили в собор Покрова Пресвятой Богородицы, Турецкий фотографировал окрестности с парапета высокого подклета собора, в котором и находилась усыпальница знатных монахинь. Случайно уловил обрывок разговора, доносившегося снизу. Две молодые монашки, удравшие с проходящего в храме богослужения, жаловались друг другу на строгость и несправедливость настоятельницы. При этом каждая считала, что особенно несправедлива старица именно к ней. Заслышав шаги Александра Борисовича поверху подклета, они умолкли, тихонечко прокрались за угол и шмыгнули за ворота внутренней стены — в монастырский яблоневый сад. Турецкий, не понимающий, зачем проводить самые счастливые молодые годы в затворничестве, порадовался за них. Они были нормальными, человеческими душами. Значит, и жизнь в монастыре была — не только вечное тление. Пусть и непонятная мирянам, но «живая» жизнь…

После монастыря зашли в музей деревянного зодчества, который понравился всем членам семьи, хоть и по-разному. Турецкий восхищался мастерством древних строителей, рубивших из бревна любые постройки — от огромного храма до крохотной баньки — и украшавших их тончайшей резьбой. Супруга его радовалась красоте и ухоженности природного ландшафта: красная рябина, желтая листва, яркое небо и ощущение неземного покоя умиротворяли ее энергичную душу. А Нине был интересен быт: она с интересом разглядывала устройство изб, утварь, хозяйственные постройки и орудия труда. Может, к концу школы девочка предпочтет на радость маме уважаемый труд историка неверной стезе актрисы?

Потом стал накрапывать дождь, который дотащился и сюда от столицы. Пришлось отказаться от поездки в Кидекшу на Нерль, отложив ее до следующего визита. А что он состоится, так соответствующее обещание дочка у Турецкого уже вытребовала.

Не успели путешественники добраться до дома, как хлынул ливень. Пришлось укрыться в новом ресторане при гостинице «Кремлевская», которой и в путеводителях-то пока не было. Совсем недавно открылась — в аккурат на улице, ведущей от кремля в пристанище Турецких. Там и пришлось просидеть почти три часа, пока ливень слегка поутих. Но это не особенно напрягало, времени у них было в избытке. Турецкие неспешно перекусили — тем более что им предстояла еще и стодвадцатикилометровая дорога назад — поговорили о том о сем. Такие разговоры без особой нужды, просто чтобы пообщаться друг с другом, и составляют основу семейного благополучия. Каждый знает, что его непременно выслушают — даже по самому пустячному поводу. А это создает ощущение поддержки, защищенности, покоя. Это и есть то главное, зачем семья нужна человеку. И после таких посиделок даже в самой скандальной семье конфликты на некоторое время прекращаются. Но и для самого благополучного семейства такое общение — не роскошь, а жизненная необходимость. И Александр Борисович радовался, что им выпала такая возможность: всем вместе никуда не торопиться…

Но все хорошее имеет обыкновение заканчиваться. Заканчивался и несуетный семейный отдых. Пора было прощаться с городом церквей и благодати.

Но Суздаль не отпускал. Глина, вынутая из траншеи под будущий фундамент гаража, расплылась под дождем по всему двору, превратив выезд на дорогу в липкое и чрезвычайно скользкое месиво. Новомодная антипробуксовочная система «француза» не могла справиться с российской грязью. На низких оборотах мотор глох, а стоило чуть-чуть притопить акселератор, колеса, ставшие вдруг втрое толще и будто покрытые толстым слоем шоколада, скользили и постепенно зарывались в землю.

На подмогу выбежала Ольга в резиновых сапогах и с лопатой наперевес. Хозяин привез из-за дома полную тачку песка. Но и песок не помог. Машину водило по двору юзом — с риском залететь колесом в ту самую траншею. Пришлось Ирине с дочерью вылезать и присоединяться к хозяевам, пытающимся подтолкнуть автомобиль. Общими усилиями женщины,

руководимые Михаилом, направили авто в нужном направлении — на травку, по которой машина могла без посторонней помощи выбраться на асфальт. Потом, шумно веселясь, пошли отмываться от грязи и переодеваться. И даже Генриховна, надувшая было губки на Турецкого — что же ты, мол, водить-то не умеешь, тебе, мол, только по автобанам гонять, — и та расхохоталась, заражаясь общим весельем.

В общем, выехали с опозданием на час, но зато и никаких неприятностей по дороге с ними больше не случилось. А то, что в Суздале в грязи вывалялись, так без такого приключения что за туризм?

В общем, казалось бы, поводов расстраиваться никаких. И два дня Турецкий был свободен от дел и счастлив…

Утром в понедельник Александр Борисович не мог найти себе места. Что-то его беспокоило. И подчиненные это сразу почувствовали и старались не нервировать шефа по пустякам.

Несмотря на выходные дни, работа не останавливалась. И Галя Романова с бессменным спутником Володей Яковлевым «гуляли» в воскресенье по Москве. Это принесло свои плоды. Гуляющие сообразили вызвать из дома сотрудницу паспортно-визового отделения районного отдела внутренних дел, уговорить ее помочь следствию и открыть архив. Чтобы получить на это согласие «паспортного» начальства, потребовалось вмешательство генерала Грязнова, у которого, разумеется, были давние дружеские связи с начальством Московского ГУВД. Указание прошло из самых верхов на районный уровень по команде. И проблем у Галины и Владимира не возникло: отыскав с помощью сотрудницы паспортного стола анкету Ивахина с его фотографией, опера временно ее изъяли. И когда Турецкий появился на работе, увеличенная копия фото уже ждала его на столе.

Александр Борисович тут же отправил Поремского в Матросскую Тишину, и буквально через час тот отзвонился: пустышка. Барков среди разложенных перед ним фото ни в одной не опознал Пашу Иванихина, а на прямой вопрос по фотографии Ивахина Александра в присутствии понятых заявил, что впервые видит этого человека. Перспективная версия разлетелась брызгами, будто мыльный пузырь. И поиски загадочного заказчика отравления Асафьева следовало начинать сначала.

Это тоже не прибавило Турецкому доброго расположения духа.

Но тяжелый день — понедельник — все-таки кое-чем порадовал. Еще в пятницу бригадой Турецкого был проведен обыск в квартире Баркова. И в ней действительно были обнаружены несколько упаковок сильного снотворного — диазепама. Выходит, прав был Турецкий, задерживая тренера. Тот, находясь на свободе, вполне мог избавиться от лекарств. Странно только, что он этого не сделал после первого же допроса. Забыл, что ли? Не предполагал, что дело до обыска дойдет?..

Медикаменты тут же направили на химико-биологическо-фармацевтическую экспертизу с пометкой «крайне срочно». Помимо всего прочего нужно было отследить, в каких аптеках продавался товар из обозначенной на коробке партии. Ведь предстояло выяснить также, как лекарство, продаваемое только по рецепту, попало к теннисному тренеру. Но этот вопрос основным не являлся. Главным было то, что к понедельнику эксперты сумели провести необходимые анализы и выдали заключение: препараты, изъятые у Баркова, идентичны тем, которые содержались в крови погибшего Асафьева. А это было уже серьезным доказательством тренерской вины.

Правда, тут возникал некий юридический казус. На первый взгляд из разряда тех задач, что решают на втором курсе юрфака. Кстати, задачки все, как правило, вырастают из случаев, действительно имевших место в жизни.

Скажем, две пары приехали почти одновременно в одну гостиницу, случайно познакомились, вечером встретились в ресторане, совместно выпили, поели, девушки ушли спать в свои номера. Мужья остались сидеть, продолжая «гулять», пошли вместе в сауну, после чего оба, находясь в состоянии сильного опьянения, тоже направились в койки, но перепутали номера, и дальше, как сказано в одном из заявлений, которые Турецкий некогда читал собственными глазами, «вступили, не включая свет, в интимные отношения со своими предполагаемыми супругами». Наутро обе женщины, проснувшись рядом с чужими мужиками, устроили истерику. Мужчины тоже вернулись к реальности и, не найдя общего языка, устроили драку между собой «с нанесением легких телесных…». В качестве итога два заявления об изнасиловании.