Горький привкус победы
Шрифт:
Он вспомнил «летающих» рыб. «Вот, — подумалось ему, — вот пример, как надо бороться за жизнь. Даже рыба понимает, что если остановиться, то смерть неизбежна. И, раз уж начал движение, надо двигаться вперед. Вперед и вверх…»
Когда с наступлением сумерек Юрий Стариков вошел в гараж, спор Черепов был в самом разгаре. Даже не столько спор, сколько агитационное выступление Косого, увлекшегося вдруг на склоне лет националистическими идеями.
— Короче, значит, объясняю для тупорылых. Во всем виноваты большевики. Ясно, да? Это был такой еврейский заговор. Евреи хотят захватить весь мир. И ни хрена не делать, а только из всех
— А что? Им другого места не нашлось? Устраивали бы революции в своем Израиле. — Толстый искренне удивлялся.
— Баран — он баран и есть, — Косой уже начинал нервничать. — Потому что в России их долбили, зажимали, а в Америке там всякой — нет. Они в Америке все миллионерами стали. А у нас они, значит, все на параше сидели. Вот они, значит, и устроили в России революцию, чтобы царя скинуть, и вместо, значит, царей стать самим. Чтобы только для них все было ништяк, в натуре. Потому что все коммуняки — это жиды: Карл Маркс был жид, Троцкий, Ленин…
— Не, Косой, Ленин, эта… башкир был…
— Сам ты!.. Я точно знаю: Ленин жид был, у него и фамилия такая… типично жидовская… тока я, блин, эта, не помню какая… Ну, в общем, они революцию сделали и начали гражданскую войну, чтобы побольше русских истребить… Ну их там тоже много замочили, но они войну все-таки выиграли. Россию, значит, отменили, в натуре, и устроили «совок»… Но Сталин в этот план въехал и решил их остановить, спасти Россию…
Старик хмыкнул:
— Погоди, погоди, Косой. Сталин вроде грузин был…
— Сталин был осетин. А осетины — это арийцы. Как и русские. Осетин на самом деле зовут аланами. Это такие древние арийцы… В общем, Сталин Ленина отравил, Троцкого расстрелял…
Встрял по-прежнему ничего не понимающий Толстый:
— А Маркса?
— Ну ты че, Толстый, я к те, как к человеку, а ты ко мне, как к сизарю чухнорылому! Маркс тогда за границей был, совершенно понятно!.. В общем, Сталин жидов прижал и стал Россию восстанавливать…
— Все равно не понимаю я чего-то. Сталин вроде же и был главным большевиком.
— Он маскировался, понял? Ему все эти коммунячьи заморочки были по барабану, в натуре. Ну не мог он жидов в открытую уничтожить, потому что на него все бы сразу напали: и Америка, и Англия, и все такое… Сталин в это сразу врубился, он знаешь какой умный был? Ну и боялся тоже, да. Потому что жиды уже весь Запад захватили. В Америке кто тогда президентом был, знаешь?
Толстый не знал. Знал Старик.
— Рузвельт.
— Вот. Это жид. Типично жидовская фамилия. Это должность такая у них в синагоге — который, эта… ритуальные жертвы… ну, в общем… мочит… Поэтому он поручил это дело Гитлеру… Гитлер был… ну… отмороженный, он ничего не боялся. Сталин специально ему всех жидов оставил, чтобы тот их ликвидировал. Но Гитлер шизанулся и решил славян тоже уничтожить… В общем, мы его победили…
Стариков смотрел на отморозка во все глаза. Сам он себя потомственным интеллигентом никогда не считал, за плечами его университеты были только тюремные. Но так излагать историю страны — это ж сколько выпить надо!..
— Все, — решил он, — политинформацию на этом ты закругляй. Нас уже кум ждет…
Поздним вечером четверо матерых мужиков, от которых веяло могильным холодом, решительными шагами поднимались по широченной лестнице со стертыми ступенями, которые, казалось, должны были помнить еще легкую поступь графинь в парчовых башмачках, когда расфуфыренные барыни спешили на вечерний променад со своими графьями, не иначе. Пролеты лестницы располагались не впритирку, как в сегодняшних панельных каморках, а так же, как в питерских Крестах, — по четырем сторонам большого квадрата, образуя глубокую шахту. Посередине шахты — уже в сталинское время — соорудили сетчатую клетку, внутри которой изредка раздавался жуткий гул и душераздирающий скрип. Это перемещался в пространстве лифт завода «Красная пролетарка» — клетушка, куда с трудом умещались две кошки. Агрегат имел обыкновение застревать между этажами, и об этом, несмотря на минимум извилин, догадались «братки», едва взглянув на ненадежную конструкцию.
Рисковать не стали. Поднимались неспешно, вертя головами и удивляясь тому, что лохи когда-то не жалели денег на всякую ерунду. На площадках, что над подъездной дверью, окна в полтора человеческих роста с широченными подоконниками: хорошо с пузырем на них сидеть — есть куда закусь пристроить. Над пролетами вылеплены какие-то ракушки, ангелочки со стрелами…
— Глянь-ка! — обрадовался Толстый, тыча пальцем. — А у той бабы, что на кобыле, одна сиська всего. Отвалилась вторая-то.
— Просто это амазонка, — проявил недюжинные познания в мифологии Стариков.
— Вот баклан глупой, — посетовал Косой. — Амазонка — это озеро. В Африке…
За незлобным переругиванием, словно и не убивать намеревались, дошли до цели и остановились на лестничной площадке.
Самый молчаливый из команды нетерпеливо хлопнул по плечу Старикова:
— Работай, дружок.
Поморщившись, коренастый крепкий мужчина извлек из многочисленных складок мешковатой одежды связку металлических штуковин, которые язык не поворачивался назвать ключами. Но и не отмычки в классическом виде. Инструменты по спецзаказу. На «Красной пролетарке» левши наши российские умели за достойную плату делать не только кошмарные лифты.
Осторожно подойдя к самой двери, «медвежатник» ухитрился чуть ли не весь довольно пухлый палец в замочную скважину затолкать. Пощупал отверстие подушечкой указательного, потом потыкал в него же мизинцем, а потом погрузил в дыру какую-то из своих железных загогулин, предварительно развернув и зафиксировав на ней хитрую «пимпочку», — и дверь сама собой распахнулась.
Старик отошел в сторону.
Сунув руку за пазуху, в дверь, суетливо крадучись, шагнул бывший милицейский полковник. За ним вошли Черепа. Спустя несколько секунд раздался глухой хлопок.
«Ну вот, — подумалось Старикову. — Очередной».
Он так и оставался стоять на коврике перед дверью. С брезгливым выражением лица. Вор действительно никогда не опускался до мокрухи. А вот кум, похоже, звереет все больше. Сам выполняет грязную работу. Садистам своим дебильным перестал доверять? Неужели испугался? Неужели нервничает? Ведь у очередного любопытного академика многое можно было узнать. А теперь? Поди пойми, кто и что еще успел про них раскопать. На что он надеется? Обыщут квартиру Черепа, а вдруг, как и в прошлый раз, ничего не найдут? Наверняка ведь он где-то прячет накопленный компромат? Точнее, прятал. И прятал, надо думать, хорошо. Где концы искать теперь? Или он думает: нет человека — нет проблемы? Зажрался шеф в своем руководящем кресле, мозги жиром заплыли, что творит — не ведает. Пора делать ноги, ой пора…