Горький шоколад 2. Из пепла
Шрифт:
К дому Ксении они подъехали заполночь, в квартире огней не было. Девушка поднялась на этаж, открыла дверцу электрического щитка, там на специальном подвесе хранились запасные ключи. Усмехнулась, вспомнив Ника – его наука, вбито до корней волос.
Тихо открыла дверь, в нос ударил запах спиртного, табака, перегара, прокисшей еды. Значит эта троица до сих пор тут бухает, подумала Ксения. Оставив дверь приоткрытой, на цыпочках, двигаясь бесшумно, как привидение, прошла в гардеробную. Первым делом достала паспорт и карты, зашитые под двойным дном. В кармане сумочки забрала резервный телефон. Потом быстро сложила в пакет одежду и туфли,
Так же на цыпочках, благо тапки были мягкие, и шаг получался бесшумным, двинулась на выход, тут в спальне кто-то заворочался. Девушка замерла, опустив пакет на тумбу в прихожей. Зевая и почесываясь, не включая свет в коридор выполз Игорь, судя по росту. Увидев белый силуэт девушки, он замер:
– Ксюха? Ты… ты это…. Я не виноват, пощади … – он бухнулся на колени, и даже голову склонил к полу.
Ксения подхватила пакет, бесшумно выскользнула на площадку, и прикрыла дверь, не давая замку защелкнуться. В квартире послышалась возня, потом Игорь заорал:
– Мужики, мужики, вставайте, за мной Ксюха приходила!
Теперь можно было не опасаясь, захлопнуть дверь, в этом шуме щелчок замка уже не услышат. Быстро сбежав на первый этаж, в закутке за лифтом натянула джинсы и водолазку, одела мокасины, и выскочила из подъезда. В квартире уже горел свет, но по лестнице никто не гнался, значит поверили в призрак.
Бабулька довезла ее до круглосуточного супермаркета, где они и расстались. Ксения в порыве благодарности, поцеловала ей руку, за что бабка согнутым пальцем стукнула ее по лбу.
– Упрямыя! Ну Бог с тобой, иди своей дорогой!
Девушка сняла деньги с карты, быстро набрала минимум вещей в тут же купленную дорожную сумку – человек без багажа может привлечь внимание. Вызвала такси, и по дороге, по телефону купила билет на утренний рейс до Москвы на имя Миланы Войцеховской. Горько усмехнулась, вбивая данные паспорта, не упомнишь какой это паспорт, и какое имя. В аэропорту, после регистрации прошла в назойливые магазины – тут и брендовые сумки и обувь, и духи, и косметика. Двигаясь от одного к другому, Ксения постепенно преображалась.
Сперва появилась яркая помада, потом поверх водолазки накинула летний удлиненный пиджак, ярко-оранжевого цвета. Волосы скрутила и убрала под шелковый шарф, повязанный на богемный манер, причем продавщица уверяла, что ей дико идет. Дальше мокасины сменила на туфли на высоком каблуке, явно подделку под известный бренд, судя как они стали натирать ноги. Закончила преображение так же оранжевой сумочкой под «Гуччи» с дикими стразами. Наверное, Гуччи бы удавился, узнав, что именно китайцы выдают за его стиль. Высокий каблук изменил походку, и в самолет садилась уже уверенная в себе надменная полячка.
Из Москвы позвонила в Сочи, Максу.
– Душа моя, ты воскресла? Нам сообщили, что ты утопилась. Я ни секунды не поверил, чтобы наша Кукла, да так глупо сгинула. Ну что ж, тут воскрес еще кое-кто и ждет с тобой встречи.
Глава 3. Второй раз в ту же реку
Сочи встретил ее липкой жарой, слепящим солнцем и белозубой улыбкой Макса. Тот приехал за ней сам, хотя Ксения ждала не выше охранника. Макс стоял у выхода из здания аэропорта, опираясь спиной на джип, и сиял глазами и улыбкой. Давно он таким не был, с самой смерти Ника. И тут только до Ксении дошло, о каком воскрешении мог говорить Макс – общий знакомый у них был один. В душе появилось гадкое чувство сожаления, ведь
– Привет Макс! Ты пошутил, или Ник и вправду жив?
– А ты, я вижу не слишком рада! – Он забрал сумку, сунул ее в багажник. И открыв дверь, и дождавшись, когда Ксения сядет в машину, продолжил. – Не все так просто, Ник жив, да.
Макс надолго замолчал, подбирая слова. Ксения тоже молчала, ждала и не хотела мешать. Уже выехав за последний шлагбаум, заговорил снова.
– Только, это не совсем Ник – не тот красавец-босс, крутой парень и задавака. Он сильно обгорел, почти не видит, руки и ноги повреждены очень сильно, часть пальцев на ногах удалили. Лицо пострадало. Он на коляске передвигается, но не позволяет считать его инвалидом. Помнишь кино про Фредди Крюгера? Так вот, тот красавец по сравнению с Ником. И я тебе скажу так, мелкая дрянь, если ты посмеешь его жалеть, я тебя сам убью.
– Назовешь еще раз дрянью, пожалуюсь Нику. Где же он был два с лишним года? – В голове было сложно уложить информацию. Жалеть Ника? Она больше не самоубийца.
– Он давно уже здесь. Хотел оставить тебя наедине с твоим счастьем и любовью. Я привез его через год где-то после той аварии. Он лежал в Москве, в ожоговом центре. Там произошла путаница, его привезли без документов, по сути, на опыты. Испытывали на нем какую-то искусственную кожу, жидкую вроде. Это его и спасло. Я нашел потом врача, что его туда пристроил. Не поверишь, патологоанатом из подмосковной больнички. Он его из холодильника на вскрытие взял первым из наших пацанов, и случайно почувствовал пульс, нитевидный как он сказал. А его кореш диссертацию писал по этой коже, ему случай нужен был тяжелый. А на всех наших менты уже справки дали – мертвы все. Этот дедок, звонит своему корешу и отправляет обгорелый полутруп в институт. А мне дают свидетельство о смерти без трупа, типа сгорел до пепла, схоронили.
Когда Ник очнулся, он не помнил ничего почти. Только детство, а мы же в детдоме вместе были, вот он меня и вспомнил, только через год почти. Ты уже наследство получила и уехала. Я Ника год по европейским клиникам таскал, что смогли, восстановили. Он все тот же, потихоньку вспоминает, но еще не все. Тебя помнит. Братва вся его признала, но по бумагам он мертв. Сейчас у него, как и тебя, другое имя, другое лицо, другая жизнь. Я свою долю наследства ему вернул, а твою он брать не хочет. Да, и про садиста-красавчика своего ему не пой, мы всё знаем, и что он сейчас в реанимации после инфаркта, тоже.
– Кто в реанимации? Дэн? Но как? – От неожиданности голос Ксении дрогнул.
– Ишь, как любовничка своего жалеешь, а он тебя пожалел? Не смей при Нике даже вид показать, а то он его уроет. И так уже людей послали, разденут твоего милого до нитки. – По тону Макса было понятно, что он так и не простил ей, что она не смогла ответить на любовь Ника. Ха-ха, любовь. Да он виду не подал ни разу, а ее и сейчас ледяной ужас охватывает при воспоминании о его взглядах.
За разговором они приехали к коттеджу, окруженному высоким забором. Ворота открылись автоматически, везде стояли камеры наблюдения, а живых охранников, как раньше не было. Увидев, как девушка внимательно осматривается вокруг, Макс усмехнулся.