Горький сладкий плен
Шрифт:
— А мы тебя повсюду ищем, — проворчала ситхлифа.
Целительница предложила ей чаю, но Триса скривилась и жестом приказала А’алмару следовать за ней. Тому, похоже, очень понравилось в гостях, ибо с насиженного места он снялся с видимой неохотой.
Перед тем, как покинуть палатку, А’алмар еще раз улыбнулся приютившей его хозяйке. Возмутительно! Разве приличные пленники так себя ведут?
Кстати, почему Триса завет А’алмара к себе? Почему не подселит его к О’овулу?
Как они смогут повторить то, чем занимались, если в шатре с ними будет третья лишняя пара глаз?
Или
Все внутри Э’эрлинга воспротивилось этой мысли. Снова он почувствовал прилив странной необъяснимой злости.
В голове всплыл их с А’алмаром недавний разговор.
«Полакомилась, то есть утолила не физический голод, а плотский. Речь о постели. Я не прочь чтобы она мной так полакомилась».
Руки сами собой сжались в кулаки. Э’эрлинг покосился на друга с подозрением. На его враждебный взгляд А’алмар ответил беззаботной улыбкой.
Дождь, к слову, закончился. Небо выплакало все слезы, положенные на сегодня, и солнце выглянуло из дыры в облаках истершейся золотой монетой, не слепившей глаза.
Кто-то остановил Трису и отвел в сторонку — один из ее воинов, молодой мужчина приятной наружности. Его Э’эрлинг тоже окинул оценивающим взглядом.
О чем они говорят?
Не смотрит ли этот мужик на свою госпожу с интересом?
Между ними что-нибудь было?
Внезапно ему показалось, что все вокруг жаждут забраться в постель к этой красивой женщине. А почему, собственно, нет? У Трисы такая гармоничная фигура. Грудь при ходьбе волнующе покачивается. Под туникой ни корсета, ни даже нижней сорочки — когда соски набухают, их сразу видно под тонкой тканью. И улыбается ситхлифа так, что мозги превращаются в кисель. Конечно, все ее хотят. Вопрос в том, кого хочет она сама?
Почему его это волнует?
И не волнует его это вовсе!
И даже если второго раза у них не будет, он совсем не расстроится. Совсем!
Э’эрлинг обнаружил, что до боли впивается ногтями в мякоть ладоней.
Мерзкий мужик (сперва Э’эрлинг посчитал его красивым, но теперь ясно видел: тот еще урод) передал Трисе письмо и, слава богиням, удалился.
Правильно, вали отсюда! Нечего крутиться рядом с его жен… кхм… тюремщицей. Да, именно это он и хотел сказать. Рядом с его тюремщицей.
Собственные мысли заставили Э’эрлинга неловко кашлянуть в кулак.
— Эй, ты тут? — Друг помахал ладонью перед его лицом. — Ау, ау? Ты вообще меня слышишь?
— А ты что-то говорил? — нехотя Э’эрлинг перевел взгляд с Трисы на своего спутника.
— Да вот уже минуту пытаюсь до тебя достучаться. Ты в каких облаках витаешь?
— Ну и? Что ты хотел?
Он все косился на Трису. На то, как ее длинные, тонкие пальцы, такие ловкие в обращении с… кое-какими частями мужского тела, вскрывают конверт, разворачивают письмо. Листок бумаги немного дрожит в ее руках. Взгляд Трисы прыгает по строчкам, и брови все ближе и ближе сдвигаются к переносице, а на лбу между ними углубляется морщинка. Что там, в этом послании? От кого оно? Почему Триса хмурится?
— Я хотел спросить, как тебе? — назойливым комаром жужжал
— Что как? — не понял Э’эрлинг.
— С женщиной? Как тебе с женщиной? Лучше дойки?
Оторвав взгляд от Трисы, Э’эрлинг с возмущением уставился на друга. Выражение его лица показалось ему до отвращения неприятным. На нем читалось жадное, оскорбительное любопытство.
— Между нами ничего не было. — В последний момент голос Э’эрлинга дрогнул, выдав обманщика с головой.
А’алмар хитро, пошло заулыбался.
— Ну да, конечно. Еще скажи, что стонал от боли, потому что тебя жрали заживо, откусывали от твоего тела по кусочку. Да весь лагерь наслаждался твоими сладкими вздохами.
Кровь ударила в лицо. Э’эрлинг и не знал, что умеет так стремительно краснеть.
Он открыл рот и не нашел, что сказать в свое оправдание.
Друг продолжал канючить:
— Ну расскажи. Жалко тебе, что ли? Как это? Что вы делали? Она дала потрогать свою грудь?
Пылая щеками, Э’эрлинг резко отвернулся и увидел, как ситхлифа поджала губы и смяла письмо в кулаке.
Глава 25. Триса
Глава 25. Триса
Ворон наконец доставил письмо, которое я так долго ждала. Зрячая отправила мне зашифрованные координаты цели. Внутренним магическим зрением она увидела, в какое время и по какой дороге направится домой тайный хранитель королевских реликвий Мориус Аларан, и указала, где его следует перехватить.
С ним будет охрана. Ее надо уничтожить и заменить моими людьми. Сознание цели взять под контроль. Только так можно проникнуть в неприступную крепость Аларанов, а главное, в ее подземелья, где хранится окаменевший разум дракона — артефакт, в котором заключена огромная мощь.
Эту вещицу приказано изъять и доставить в Цитадель Смотрительнице.
Надо было думать о деле, но в голове против воли крутились глупые и неуместные мысли. Несколько дней назад я мечтала поскорее свалить из дождливого Шотлена, а теперь все изменилось. Я не могла взять пленников с собой в Халланхор, потому что…
«Отриньте любые привязанности».
Листок бумаги задрожал в моих руках. Чернильные строчки растворились в тумане воспоминаний.
Мне снова было десять. Я рыдала на полу в одном из мрачных залов Цитадели и умоляла наставниц не трогать моего щенка. Захлебываясь слезами, я тянула к нему руки, а женщины в черных балахонах с равнодушными лицами говорили:
— Ты виновата. Только ты. Знала же правила. Надо было оставить его там, где нашла. А теперь смотри, смотри, смотри…
Щенок скулил, и эхо, метавшееся среди колонн, делало звук его плача невыносимо громким.
«Ты виновата…»
Неосознанно я смяла письмо в кулаке.
Об этом эльфийском приключении придется забыть.
Любая нормальная ситхлифа убила бы ненужных свидетелей, а я…
Я просто отпущу их на все четыре стороны. Да, всех.
Пусть идут.