Горький ветер свободы
Шрифт:
– Хорошо. Спасибо.
Нет, я не собиралась в очередной раз идти на попятную, разрывая наши отношения. Но мне было важно сохранить за собой хотя бы кусочек самостоятельности. Иллюзию собственной жизни в виде собственной комнаты. Своих покоев, где меня никто не увидит. Где я смогу отгородиться от всех и спокойно все обдумать. Или просто полежать, обхватив руками колени.
Думая об этом и по-прежнему стараясь не встречаться с Данте взглядом, я выскользнула из спальни в гостиную, оделась и подошла к двери. Осторожно ее приоткрыла… и тут же закрыла снова; мимо как раз проходил лакей. Прикусив губу, я подождала несколько секунд, после чего повторила
– В чем дело?
Я вздрогнула от неожиданности, поскольку голос Данте прозвучал над самым моим ухом. Не заметила, как он подошел.
– Ни в чем, – откликнулась я, чувствуя, как зачастило разволновавшееся сердце. – Просто. Там все время кто-то бродит, – наябедничала я, оборачиваясь.
– И что с того?
Не понимает? Или отказывается понимать?
– Не хочу, чтобы видели, как я отсюда выхожу.
– Почему? Когда ты сюда входила, тебя это не смущало.
– Просто не хочу, чтобы они думали, будто.
– Будто что?
Помогать мне изъясниться Данте явно не планировал. Более того, теперь его голос звучал более жестко, чем вначале.
Я поджала губы и промолчала. Но это его не устроило.
Так что же? – Он легонько тряхнул меня за плечи. – Что они подумают? Опять все то же самое, да? Хозяин и рабыня? Из любой другой комнаты ты вышла бы спокойно, но только не из моей?
Я отвернулась, сжав губы еще плотнее. Да, он угадал верно. Неужели мои мысли написаны у меня на лице? Мне действительно казалось, что любой, видя, как я выхожу из покоев Данте, интерпретирует это именно так: хозяин наконец-то затащил в постель зарвавшуюся рабыню. Ну, так ей и надо. Нечего строить из себя недотрогу, если носишь на руке знак дракона.
– Значит, хозяин, да? – снова словно прочитал мои мысли Данте. Захлопнул дверь и потащил меня обратно к кровати.
Я даже вскрикнула оттого, насколько неожиданными и резкими оказались его действия. Сейчас он не был ни мягким, ни нежным и каждым своим движением демонстрировал, что не собирается спрашивать мое мнение о происходящем. Опрокинул меня на постель. Теперь мое туловище лежало на кровати, а ноги свешивались на пол.
Когда Данте резким движением задрал мое платье и нижнюю рубашку, я ничуть не удивилась. Сейчас мне все-таки покажут мое место. Наверное, давно пора. Но того, что последовало за этим, я не ожидала вовсе.
Данте опустился передо мной на колени. Очень нежно, даже бережно погладил внутреннюю сторону бедра. Настойчиво, но совсем неагрессивно надавил на ноги, заставляя их раздвинуться пошире. А затем опустил между ними свою голову.
Я судорожно вдохнула воздух и еще долго не могла выдохнуть. Пальцы запрокинувшихся рук с силой вцепились в одеяло. Голова металась из стороны в сторону. Сначала я тихо стонала, кусая губы, потом начала кричать, и мне было совершенно все равно, услышит ли меня кто-нибудь из коридора и что об этом подумают. Прикосновения Данте были то уверенными и настойчивыми, не дававшими ни малейшей передышки, то, напротив, короткими и едва ощутимыми, и эти перепады окончательно сводили с ума. Зрение, слух, обоняние и способность мыслить разом отключились: им просто не было места рядом с этими всепоглощающими, невероятными ощущениями. Наконец я закричала совсем громко, подалась ему навстречу, а потом обессиленно застыла. Данте остановился не сразу, удостоверяясь, что действительно
«Нет, так точно не занимаются любовью с рабыней», – мелькнула в пробуждающемся с трудом мозгу первая мысль. Потом мозг решил, что пробуждаться не желает, и снова застыл на грани беспамятства.
Я слышала, как Данте лег рядом, но оказалась неспособна даже повернуть голову, чтобы в этом убедиться. Просто продолжила лежать, чуть приоткрыв рот, чтобы легче было справиться с учащенным дыханием, и устремив перед собой остекленевший взгляд.
– Ну как, все еще хочешь пойти к себе?
Вряд ли мне только почудилась язвительная интонация в вопросе Данте.
– Даже если захочу, мне слишком лень шевелиться, – призналась я, с трудом заставив себя покачать головой.
– То-то же!
– Ты специально этого добивался?
Я попыталась добавить в голос капельку упрека, но, по-моему, получилось плохо.
– Естественно.
Да, укоризна точно не сработала: тон Данте был исключительно самодовольным.
– Ладно, сдаюсь.
Последние силы ушли на то, чтобы окончательно избавиться от одежды, ибо спать в ней не хотелось. Оказавшись под одеялом, я все-таки перекатилась набок, коснулась губами плеча Данте, после чего практически сразу уснула.
Проснулась я, когда сквозь занавески в спальню уже проникло утро, и сразу же почувствовала необыкновенно вкусный запах. Должно быть, именно он меня и разбудил. Немного полежала, затем приподнялась на локтях. Наверное, в тот момент я походила на слепого щенка: глаза спросонья еще не разлепила, но уже потянулась на запах.
– Доброе утро!
Я открыла глаза. Данте, в брюках, но с обнаженным торсом, выглянул из соседней комнаты. Значит, он успел встать и выйти из спальни, а я ничего не услышала? Крепко же я спала…
– Доброе! – улыбнулась я. И не справилась с искушением сразу перейти к главному: – А что это так вкусно пахнет?
– Марито заходил, принес завтрак. Выходи.
Я спешно села, спустила ноги с кровати и нащупала оставленные там с вечера туфли. Хм. Обувь – это хорошо, но по традиции к ней должна бы прилагаться хоть какая-то одежда. Надеть вчерашнее платье, конечно же, можно, но это достаточно долгий процесс, а есть хотелось очень сильно.
А вот и оно – решение! Рубашка Данте, лежавшая на краю кровати, пришлась очень кстати. Я надела ее, застегнула на несколько пуговиц, подвернула слишком длинные рукава и посмотрела вниз. Самые интимные места прикрывает – во всяком случае, пока я стою.
Но, видимо, я что-то сделала не так, поскольку, стоило мне выйти в соседнюю комнату, как Данте застыл, глядя на меня как-то очень подозрительно.
– В чем дело? – невинно спросила я.
Может, ему не нравится, когда посягают на его одежду?
– Сандра, ты очень хочешь есть? – медленно произнес Данте.
– Очень, – энергично кивнула я.
– Ладно, – нехотя сказал он, не сводя с меня пристального взгляда. – Но постарайся делать это недолго.
– Почему?
Я села за стол и схватила ближайшую ароматную булочку (при этом рубашка, разумеется, приподнялась, обнажая далеко не только ноги). Привычно разрезала ее ножом и намазала один из местных салатов. Помидор, сладкий и острый перец, зелень, специи, все мелко нарезано и потушено на мелком огне. Капелька густой красной массы попала на палец, и я с удовольствием ее слизнула. А вытаскивая палец изо рта, встретила немигающий взгляд Данте.