Горький ветер
Шрифт:
В полдень британская артиллерия начала получасовой обстрел. Но прицел был взят слишком близко, и снаряды ложились туда, где было то, что осталось от передовой линии полка Глазго. Немецкие снаряды разрывались в южной части леса, выгоняя оттуда отряды из Вустершира и Южного Стаффорда, многих скосили свои же пулеметы до того, как им удалось дать знак, что это англичане.
В четыре часа пополудни в лес послали два отделения Второго батальона трех графств: отделение С под командой Логана и отделение Д под командой Тремирна, всего приблизительно человек двести. Два других отделения
Полковник Наннет медлил. Он хотел убедиться, что лес очистили. Он послал разведчика, но тот не вернулся. Полковник уже собирался послать еще одного, когда пришло сообщение из штаба бригады, в котором говорилось: «Лес наш. Следуйте приказу». Ровно в шесть часов отделение А под командой Эшкота и отделение В под командой Майкла вышли на открытое пространство, начав наступление на линию огня противника.
Холмы были усеяны трупами и умирающими, земля повсюду потрескалась, и черный дым плыл слева направо, когда противник усилил обстрел. Видимость была плохой, склон становился все круче, поэтому продвигались очень медленно. Но вот ближе к краю дым рассеялся, и они снова вышли на яркий свет.
Майкл посмотрел сначала вправо, а потом влево, чтобы увидеть, сколько человек он потерял, когда они падали, невидимые в дыму. Ему показалось, что шеренга все еще держится, движение вперед продолжается. Он заметил выражение лица сержанта — спокойное, уверенное, широко открытые глаза смотрели из-под стальной каски.
Ближе к вершине первого холма Майкл свернул в сторону, чтобы обогнуть глубокую воронку на дороге. Вдруг три человека с винтовками вылезли из своего укрытия и упали позади него. Они были в килтах — выжившие солдаты взвода горцев, оставшиеся после предыдущей атаки.
— Мы с тобой, парень! Кто бы ты ни был, ты отлично держишься!
Они миновали край леса и ползли теперь по открытому месту, где обстрел был сильнее всего, хотя шрапнель разрывалась где-то над головами. Отделение А было справа, отделение В слева, обе цепи смешались, но все же продвигались вперед. Земля снова стала ровной. Шеренги противника находились в сотне ярдов.
Внезапно с правого края леса началась пулеметная и ружейная стрельба, и Майкл, оглянувшись, увидел, что трое горцев повалились на землю. С правого края отделение А попало под первые и наиболее сильные залпы, и почти половина солдат полегла. Оставшиеся продолжали двигаться вперед и попадали под такой же сильный огонь, когда пытались добраться до цепи противника. Задача оказалась им не по силам, и оставшиеся откатывались, инстинктивно пытаясь укрыться за спинами отделения В, которое все еще наступало. Только Эшкот оставался впереди и, подбежав к Майклу, ругаясь и всхлипывая, сказал:
— Эти лгуны сказали, что лес наш! Зачем они врут, сволочи?!
И вот его уже не было. По нему прошли отступающие. Его место рядом с Майклом занял Гейтс. Грохот от «максимов» был очень сильным. Немцы вели умелый, прицельный, убийственный огонь. Майкл почувствовал, что закрывает глаза, стараясь
Гейтс был убит и упал с ужасным, душераздирающим криком. Человек, занявший его место, всхлипывал и ругался, хватая воздух широко раскрытым ртом и раздувая ноздри. Ему попали в грудь, и он упал, ткнувшись лицом в землю. Его винтовка попала Майклу под ноги, и он споткнулся.
Теперь, куда бы он ни взглянул, направо или налево, повсюду в цепи были бреши, которые больше не закрывались и все время увеличивались. Он прижался к груде трупов, переползая через нее, и в этот самый миг пуля попала ему в бедро. Он упал среди мертвых тел.
В двадцати ярдах впереди была воронка, и он на животе пополз к ней. Из-за края выглянул какой-то человек. Он его заметил. Это был Алан Спарри, его младший офицер. На голове у него ничего не было — каску он потерял. Спарри был ранен в обе ноги, но все же выполз из воронки и протянул руку Майклу, чтобы помочь ему.
— Пригни голову! — закричал Майкл. — Пригнись и давай назад, придурок!
Загрохотал пулемет, и Майкл вжался лицом в землю. Пули вспороли землю перед ним и как бы прорезали в ней глубокую полосу. Когда он снова поднял голову, Спарри был мертв, голова пробита. Майкл заполз в воронку.
Рана оказалась не очень серьезной: пуля вошла в бедро и вышла, не задев кость. Но кровотечение было сильным, и скоро его одежда вся промокла, поэтому Майкл использовал галстук, как жгут.
Когда он выглянул из воронки, наступающей цепи не было видно, оставшиеся в живых укрылись в воронках. Несколько человек были совсем рядом и ползли к нему. Вскоре еще два человека спустились в его воронку. Один из них был ранен в грудь.
Раненый по фамилии Астон был совсем плох. Майкл помог другому, капралу Дарби, перевязать рану. Он дал ему хлебнуть из своей фляжки.
— Что за кутерьма! — воскликнул Дарби. — Что за вонючая чертова неразбериха! — Он посмотрел на Майкла с горьким упреком. — У нас даже не было возможности подобраться к немцам. Ни у нас, ни у тех бедняг, которые атаковали утром. Нашим шишкам следовало бы об этом знать, не правда ли?
— Теперь они знают, — сказал Майкл.
— Если я вернусь живым, то клянусь, что доберусь до красноносого бригадира и проткну его моим чертовым штыком!
— Астон ваш друг?
— Он мой зять. Перед тем как уйти на войну, он женился на моей сестре. И что онаскажет, когда узнает, что его ранили?
— Он может поправиться. Нам нужно скорее доставить его в тыл.
— Какая надежда! — усмехнулся Дарби. — Сияющий луч надежды!
Пулеметная очередь заставила его замолчать. Он пригнулся к земле. Майкл хотел узнать, по кому стреляли, когда кто-то перевалился через край воронки и упал рядом с ним. Это был сержант Минчин.