Гормон счастья и прочие глупости
Шрифт:
— Я с удовольствием тебе помогу, но… — Я хотела спросить, не лучше было бы поручить это Ларисе, но осеклась. У него в глазах была мольба, но не о помощи, а о молчании. — А у тебя есть какие-нибудь идеи?
— Тут столько ювелирных магазинов…
— Значит, какое-нибудь украшение?
— Ну да. Я подумал, что на юбилей надо что-то такое… Я еще никогда не дарил маме украшений.
— Ну что ж, ты хочешь прямо сейчас пойти?
— Если ты можешь…
— Я готова.
Он потушил окурок в полной пепельнице.
— Андрей,
— Привычка.
Мы пошли рядом. Мне нравилось с ним ходить. Удобно. Он шел именно в том темпе, который был мне привычен. Вот Женя всегда шел быстрее, чем нужно. Впрочем, может, это мне все кажется… Просто, оттого что Андрей был рядом, у меня немножко мутилось в голове. И чтобы не дать ему это заметить, я болтала без умолку о предстоящей покупке. А поскольку в Тель-Авиве великое множество ювелирных, то вскоре мы уже стояли у витрины.
— Тебе тут что-нибудь нравится? — спросила я.
— Я плохо в этом разбираюсь.
— Но что бы ты все-таки хотел? Серьги, колечко, браслет, кулон?
— Наверное, кольцо. У мамы красивые руки.
— Это сложнее всего.
— Почему? — удивился он.
— Ты размер знаешь?
— Нет.
— А как же тогда покупать?
— Дай твою руку. Нет, у мамы руки крупнее. Тогда давай сережки купим.
— А может, ты позвонишь маме и спросишь?
— Но тогда не получится сюрприза.
— Ну и что? Маме будет приятно заранее, что сын хочет купить ей хороший подарок. А сюрпризом будет, например, корзина цветов, в которую ты вложишь футляр с кольцом.
— А это не слишком пошло?
— Может, и пошло, но приятно.
— Слушай, ты умница! Сейчас же позвоню маме. — Алло, мама? Да ничего, все нормально, мамочка. Скажи мне пожалуйста, какой у тебя размер пальца? Что значит — какого пальца? Ну я хочу купить тебе кольцо. Как это — зачем? Мне хочется. У тебя же юбилей скоро. Понял. Да. Нет, что ты, — засмеялся он, — совсем другое. Хорошо. Целую.., — Размер восемнадцатый. И ни в коем случае не красный камень. Вот! Да, еще тебе привет от мамы.
— Не выдумывай, ты обо мне ни словом не обмолвился.
— О, ты не знаешь мою маму! Она, когда я сказал про кольцо, спросила: «Ты, часом, не влюбился? Она там с тобой? Передай ей привет».
Меня как будто ударили.
— Ты хочешь сказать, что влюбился в меня?
— А ты еще не поняла?
— Андрей!
— Что — Андрей? Ты разве можешь сказать, что вполне равнодушна ко мне? — спросил он тихо.
— Я не знаю…
— Посмотри мне в глаза!
Я понимала, что не стоит этого делать, но помимо воли подняла на него взгляд.
Он смотрел на меня без улыбки, серьезно и грустно.
— Ну вот видишь…, — без всякого торжества констатировал он. — Только ничего в этом нет хорошего. Ладно, замнем пока. Знаешь, мне тут ничего не нравится. Смотри, вот там еще одна лавка.
Да,
— Вот посмотри! — воскликнула я у третьей по счету витрины. Там лежало очень красивое и очень современное кольцо из матового золота с аквамарином. — По-моему, красиво. И вероятно, не слишком дорого.
— Да, красивое кольцо и необычное… Давай купим его, и дело с концом.
Мы вошли и купили кольцо.
— Ну вот, дело сделано. Пойдем посидим где-нибудь? — предложил Андрей. — Я что-то проголодался. А ты?
— И я.
— Куда ты хочешь?
— Мне все равно.
— Тогда пойдем куда глаза глядят. Увидим что-то привлекательное, там и приземлимся. Давай?
— Давай, — согласилась я.
Мы и вправду побрели по каким-то улицам, где росли удивительные деревья, усыпанные бледно-лиловыми цветами. Старинные дома, вероятно, начала двадцатого века. Шумные, оживленные люди, и солнце, так много солнца, что все кругом должны, наверное, чувствовать себя счастливыми… Гормон счастья. Вовик Златопольский говорил даже, как он называется, этот гормон, но я не помнила.
— Знаешь, я сегодня отказалась от очень выгодного предложения.
— Да? От какого?
Я рассказала ему в общих чертах о встрече с Джонни Ципельзоном.
— Ну и почему ты отказалась?
— Потому что он хотел еще спать со мной.
Он как-то хрипло рассмеялся:
— Губа не дура!
— Но не только поэтому. Просто я не чувствую, что это мое… Знаешь, у меня есть один приятель, он был вполне успешным программистом, а в один прекрасный день бросил все и начал писать песни. Хорошие, кстати. И однажды он мне сказал: «Знаешь, я, когда занялся песнями, почувствовал, что живу наконец своей жизнью, а не чужой». Ты понимаешь, я такого не чувствую. Я просто ввязалась в эту авантюру.., вовремя ввязалась — и страшно рада, что поехала, и вообще… Но я не готова посвятить этому всю жизнь, тем более у меня Полина…
— И что, ты сможешь вот так вернуться к прежней жизни?
— Смогу! Мне в ней было спокойно. Я точно знаю, что я высококлассный переводчик, что я там на своем месте.
— Странно.
— А что ж тут странного?
Теперь мы шли по тенистому бульвару.
— Смотри, вон, по-моему, симпатичное заведение! — сказал вдруг он. — Заглянем?
Мы заглянули. Нам понравилось.
— Андрей, ты сказал, что это странно. Почему? — вернулась я к волновавшему меня разговору.
— А ты понравилась бы моей маме, — сказал он невпопад, словно не слышал моего вопроса. Но звучало это совершенно безнадежно.