Горн, Бес и другие. Том первый
Шрифт:
С непривычки ехать на верблюде было неудобно и утомительно. Укачивало. Да и от верблюдов изрядно пованивало. Путешествие обещало быть скучным.
Бес ныл.
– Жарко. – в который раз произнёс он, пробуя устроиться под пальмовым листом, прихваченном из оазиса, пытаясь понадёжнее закрепить его под воротником Горна. Убедившись, что из этого ничего не выйдет, попросту нанизал ветку на острия трезубца и поднял над собой наподобие зонтика.
В какой-то мере это успокоило Горна; до этого Красный всю дорогу высматривал своего врага, испытывая жгучее желание
Парню приходилось постоянно приглядывать за приятелем, зная, чем это могло закончиться. Благо желание вымести злость за нанесённое оскорбление на первом попавшемся собрате злодея всегда сопровождалось лёгким потрескиванием электрических разрядов, проскальзывавших между маленькими чёрными рожками.
Каждый раз, заслышав характерный звук, юноша просовывал палец меж рогов и дотрагивался до лысой головы спутника, при этом обоих хорошенько встряхивало. Горна это ненадолго взбадривало, выводя из полусонного состояния, а Беса, наоборот, успокаивало.
– Это просто бесчеловечно заставлять скелетов шастать по пустыне. – разглядывая шагающую впереди нежить и испытывая потребность потрепаться, сказал Бес. – А ещё жаловался, что охранники так дорого стоят. Беречь надо своё имущество.
– А что такого? – не понял юноша.
– Они хоть и мёртвые, а ревматизм никто не отменял. – пояснил Красный. – Песок в суставы набьётся, и привет. Ломить и болеть начнёт. И мучиться им пока в костную муку не перемелет.
– Болеть? – удивился парень. – Как так? Они же мёртвые? Как у мёртвого может что-то болеть?
– Ну это нельзя в полной мере назвать болью. Это ощущение чего-то неправильного. Что-то вроде душевных страданий. Это как с Дором, когда его хотели превратить в мумию. Думаю, это весьма неприятно испытывать боль и не в состоянии осознать её природу.
– И что это навечно?
– Не всегда. В большинстве случаев, всё заканчивается вместе со смертью создателя, но в случае с Дором, да, навечно. В этом и заключается весь ужас. Ведь частичка разума всегда остаётся. Правда, есть придурки, которые соглашаются на это добровольно.
– И кто ж эти идиоты?
– По большей части из тех, кто любит золото.
– Любят золото? Мне не совсем понятно. Вот я люблю учителя. Ещё тебя люблю и оазис наш. Это то же самое?
– Очень точное сравнение. – Бес в ухмылке приподнял правый уголок рта, при этом его рыльце смешно скривилось. – Прям не в бровь, а в глаз. А когда с ним расстаются, испытывают те же терзания, что и ты, когда покидал оазис. Кстати, ты обратил внимание; у нашего караванщика ногти золотые. Конечно, ему ещё далеко до голема, но начало положено.
Юноша хотел задать вопрос, но не успел; его собеседник, встав копытами ему на плечо, озабоченно принялся вглядываться в пустыню.
– Что там? – выждав секунд десять, спросил парень.
– Не знаю. – боясь ошибиться, неуверенно ответил Бес. – Показалось.
Он сел обратно на плечо. Горн на всякий случай поглядел на его хвост; тот не подавал признаков беспокойства. Однако, красный товарищ нет-нет, да и осматривал песчаное море. Что-то его тревожило, но что, понять не мог.
Неожиданно впереди раздался вопль Вивелина. Он резко развернул своего верблюда назад, и показывая рукой на приближающееся облако пыли, ещё раз что-то крикнул, но его крик потонул в рёве испуганных животных, в ужасе рванувших за ним. Облако приближалось. Верблюд под Горном дёрнулся, и юноша, не удержавшись, свалился на песок.
Семь скелетов, как по команде, выстроились в линию, прикрывшись щитами.
Выскочив из песчаного тумана, пробив строй и перекусив одного из вставших на пути скелетов, варан бросился за убегающими верблюдами. Варан был огромен. С необычно вытянутой шеей и раз в пять больше убитого недавно Горном. На его жёлто-коричневой спине вздыбился ярко-красный гребень.
Копьё и щит раздавленного скелета, отлетели в сторону и упали возле юноши. Парень не задумываясь подхватил круглую деревяшку, и с собственным копьём кинулся наперерез монстру.
Судя по скорости, тот вряд ли был способен тягаться в быстроте с верблюдом, но перепуганные животные, бросившись врассыпную, позабыли, что связаны одной верёвкой. Они тут же запутались. Трое из них упали, а остальные вынуждены были остановиться, ревя и безнадёжно силясь освободиться от петель, начинавших их душить.
Вивелин отчаянно пытался кинжалом перерезать тонкий канат, намертво связывавший его с ревущим клубком из обезумевших животных, но его собственный верблюд уже не слушался ни команд, ни здравого смысла. Издавая глубокий гортанный звук, он мотал шеей, мешая хозяину освободить их обоих.
Наконец, лорду удалось рассечь верёвку в тот момент, когда она натянулась, и животное, почувствовав свободу, резко дёрнулось и кинулось спасаться, сбросив седока. Вивелин ещё несколько мгновений удерживал в зажатом в кулаке обрывок верёвки, но получив удар коленом от верблюда, выпустил спасительный конец.
Меж тем варан врезался в центр свалки, атаковав одного из упавших животных. Могучие челюсти сомкнулись на шее несчастного двугорбого. Верблюд, почуяв близкую смерть, агонизируя замолотил широкими копытами по боку чудовища. Убийца даже не обратил на это внимания; мотнул продолговатой головой, переламывая шейные позвонки жертве.
Убедившись, что добыча мертва и никуда не денется, не желая останавливаться на достигнутом, варан решил продолжить убивать. Но оставшимся шести верблюдам повезло рвануть одновременно в одну сторону, волоча за собой труп менее удачливого собрата, сбивая с ног встававшего Вивелина.
Лорд уже не делал попыток подняться. Избитый и объятый ужасом, он смог только закрыться левой рукой и зажмуриться, чтобы не видеть приближающуюся неумолимую смерть.
– Давай, Красный! – крикнул Горн, вцепившемуся при падении зубами в куртку парня, Бесу.