Город Баранов
Шрифт:
Вадим. Да... Впрочем, времени уже много прошло... Знаешь, давай не будем в праздник о мрачном. Ты вот лучше скажи - почему ты одна? Ты ведь теперь не Михайлова, как я слышал, - Запоздавникова?
Михайлова (с отвращением). Так мой деньгy заколачивает, без выходных и праздников пашет - ком-м-мерс-с-сант!.. Нет, я свою фамилию оставила... Да ну его! (Странно-вызывающим тоном) Слушай, ты не занят? А то я уйду...
Вадим (торопливо). Нет, нет! Проходи... (Смотрит-любуется, как Михайлова идёт в комнату) Да-а! Походка - вот визитная карточка женщины!..
Михайлова (игриво).
Вадим. Да нет, почему... Только у меня музыки сейчас нет, и я - не пью...
Михайлова (театрально всплёскивая руками). Ка-а-ак?! И ты закодировался? О, Боже! Какой кошмар!.. Мой Осип в прошлом году закодировался - вообще... мерином стал!
Вадим. Ладно, ладно... Всё бы тебе смеяться да ехидничать. Бога-то побойся - в такой день... Хочешь, я сбегаю за шампанским?
Михайлова (грудным голосом, глядя с призывной поволокой) Пока не надо... (Обхватывает Вадима руками за шею, коротко кусает-целует в губы, откидывает закрасневшее лицо и, сдерживая круто вздымающуюся грудь, прерывисто выдыхает) Христос воскресе!
Вадим (ошалело глядит в её затемневшие глаза). Воистину воскрес!
Михайлова приникает к нему, впивается в губы уже долгим поцелуем, теснит в комнату, отбрасывает, не глядя, сумочку на стол. Они валятся на диван-кровать, Дарья расстёгивает на Вадиме рубашку, сдёргивает с себя блузку, тянется, изгибаясь, к застёжке лифчика...
Михайлова (бурно дыша, разворачивает лопатки к Вадиму). Ну, что ж ты? Помоги!
Вадим (замерев на несколько секунд, как бы вслушивается в себя). Постой... Подожди! Не надо... Это всё не то! Зачем? Опять всё сначала?..
Дарья смотрит на него молча, умеряя дыхание, резко отталкивается, слазит с его колен, натягивает свитерок. Вадим торопливо застёгивается-одевается, бормочет оправдательно.
Вадим. Ну, правда! Не обижайся, Даш! Ты же сама меня бросила... Я ведь - помнишь?
– и развестись из-за тебя хотел, а ты - бац!
– и к Осипу... Зачем же теперь всё сначала... Не хочу! Я вообще новую жизнь начал... Прости, Даш!
Михайлова (ожесточённо). Да пошёл ты!.. Что ты, что Осип! У того только денег побольше... Чёрт бы вас всех, трезвенников, побрал! Мужиков настоящих не осталось...
Уходит, хлопнув дверью. Вадим стоит посреди комнаты, чешет затылок.
Вадим. Да-а-а, позорно получилось... (Удовлетворённо) Зато без шампанского обошлось!
Телефонный звонок. Вадим замирает.
Вадим. Она!.. (Хватает трубку) Алло! Здравствуй, Валерия!.. Валя!..
Голос Валерии. Здравствуйте! А как вы узнали, что это я?
Вадим. Догадался... (Голос его прерывается, он прячет трубку за поясницу, откашливается) Извини, Валерия, я не дослышал - что ты говоришь?
Голос Валерии. Я говорю: поздравить вас с праздником можно?
Вадим (улыбаясь). Ну, почему бы и нет? Не только можно, но и нужно.
Голос Валерии. Тогда - Христос воскресе!
Вадим. Э-э, нет, Валя, так не пойдёт! Христосоваться по телефону - это просто кощунство и извращение...
Голос Валерии. Так можно и не по телефону...
Вадим. Но как? Мне сказали, что Михеич тебя запер...
Голос Валерии. А я убегу.
Вадим. Убежишь? Ты, что - "Графа Монте-Кристо" начиталась? Нет, Валя, лучше не зли его... (Пауза. Перекладывает трубку к левому уху, прижимает протезом, застёгивает рубашку, осматривает себя, снимает длинный рыжий волос, рассматривает) Да и я сегодня хандрю... Давай в другой раз... Не обижайся... Пока!
Голос Валерии (со вздохом). Что ж, прощайте Вадим... Николаевич...
Гудки. Вадим кладёт трубку. Окончательно застёгивается, причёсывается перед зеркалом серванта. Думает-размышляет.
Вадим. Гм... "прощайте"...
Машинально включает телевизор. Мужчина на экране произносит-читает текст: то ли в шутку, то ли на полном серьёзе - не понять. Вадим с недоумением вслушивается.
Телевизор. Аморальный кодекс строителя капитализма. Будь предан и продан делу капитализма. Стыдись своей ещё не до конца капиталистической Родины, беззаветно и рабски люби страны капитализма, а особливо Соединённые Штаты Америки. Сотвори себе кумира в виде доллара и поклоняйся ему. Добросовестно трудись на благо личного обогащения: свой кошелёк - ближе к телу. Будь индивидуалистом: один против всех, все на одного. Живи по законам джунглей: человек человеку - враг и тамбовский волк. Почитай отца твоего и матерь твою - если они богаты и умножают наследство тебе путями неправедными. Кто ударит тебя по правой щеке, тому выбей око за око и зуб за зуб, а потом ещё переломай ему и руки-ноги с помощью своих охранников. Убивай. Прелюбодействуй. Воруй. Лжесвидетельствуй. Желай жены ближнего твоего и особняка ближнего твоего, и дачу его, и холуев-охранников его, и "мерседеса" его, и всего, что есть у ближнего твоего. А также и у дальнего твоего. Аминь!..
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Звонок в дверь. Вадим выключает ящик, идёт открывать. Появляется уже слегка поддатый Митя Шилов - в клетчатой рубашке, с сумкой на плече.
Шилов(хватает Вадима за плечи, зверски встряхивает, звеня сумкой, вопит). Ты чего, Вадим, дрыхнешь-то, а? Добрый люд православный уж давно опохмелился - Пасха ведь, олух ты царя небесного! Христос воскресе! (Размашисто целует троекратно Вадима) А ну-ка, споласкивай стаканы! (Пытается разуться, Вадим его удерживает) Я тут удачно одному писателю, Алевтинину, его портрет написал-продал... Анпиловна моя ещё не в курсе! Алевтинин - ты же знаешь? Ну, который исторический роман про дружбу индейцев с белыми написал...
Вадим. У него про мордву с русскими.
Шилов. Да какая разница! Давай скорей посуду - душа горит!
Вадим. Иди, Митя, вон за журнальный столик. Я сейчас закуски нарисую и чайку себе заварю...
Шилов (с горечью). Так и не пьёшь?.. Э-эх, один я остался! Предатель ты, Вадька!
Вадим идёт на кухню, гремит там посудой. Шилов в комнате берёт верхнюю газету из стопки на журнальном столике, расстилает, выставляет сначала одну бутылку водки, затем, подумав, вторую.
Шилов (бормочет). Ничего, уломаю...