Город Бесконечной Ночи

Чайлд Линкольн

Теперь настал момент истины.

После долгой мучительной тишины Пендергаст услышал вздох.

— Восемнадцать минут? — раздался голос Озмиана. — Это все, на что вы способны? — он отпустил запястье и отступил от агента на пару шагов. — Повернитесь. Медленно.

Пендергаст подчинился.

— Эти обманные следы в ванной. Неплохо. Я почти сделал пару ненужных выстрелов в дверь. Но потом я понял, что это слишком просто — конечно же, вы покинули комнату другим путем. Через окно. Вы ждали на карнизе, это было ясно как день. Но потом мне пришло в голову, что вы не станете ждать там слишком долго. И уж точно не будете ждать там, где я мог бы легко вас вычислить — не слева и не справа. Нет,

конечно же, вы усложнили хитрость, и поднялись на следующий этаж. Так что пока вы взбирались по фасаду, я поднялся по лестнице, прикинул, в какой комнате вы окажетесь, и устроить свою собственную ловушку. Напоминаю, это психиатрическая больница, и пациентов запирали внутри камер, а не наоборот. К моему большому везению, вы, похоже, не учли этот маленький нюанс.

Пендергаст ничего не сказал. Играя с ним, Озмиан не смог удержаться от злорадства. Это навело Пендергаста на мысль, что его рискованное предположение было верным: если Озмиан поймает его в начале игры, то даст ему второй шанс. Слишком многое зависело от остроты ощущений, которые Озмиан получал от этой охоты. Он не позволит ей закончиться слишком быстро. Для него в самом процессе охоты было заключено нечто большее, а не просто убийство. То, что магнат не убил его прямо на месте, многое ему рассказало. К тому же это позволило бросить глубокий и проникновенный взгляд на психику Озмиана и понять, что, несмотря на браваду в Здании 44, это место имеет некую власть над Озмианом.

— Я ожидал от вас большего, Пендергаст. Какое разочарование! — Озмиан навел пистолет на голову агента, и когда тот увидел, что палец противника надавил на спусковой курок, он вдруг понял, что ошибся: Озмиан не собирался давать ему второго шанса. Когда он закрыл глаза, готовясь к выстрелу и последующему забвению, в его сознании вдруг совершенно неожиданно возник образ Констанс Грин — прямо перед обжигающим всполохом выстрела.

58

Марсден Своуп наблюдал за бормочущей, скандирующей, поющей толпой, окружавшей его, со своего рода страстным, добродушным благоговением и ощущал к ней почти отцовскую любовь

Хотя он не мог не чувствовать небольшое разочарование в фактическом количестве верующих, собравшихся на Большой Лужайке — в темноте было трудно сказать наверняка, сколько их было, но это, конечно, не бесчисленные тысячи, на которые он рассчитывал. Возможно, этого и следовало ожидать. Многие оказались на обочине, как тот богач, который хотел последовать за Иисусом, но передумал и ушел опечаленный, когда Иисус сказал ему отдать все, чем он владел.

Но была и другая проблема. Куча выросла слишком быстро, и в ней было столько негорючих предметов, что они подавляли огонь, предназначенный для их сжигания. Своуп исчерпал свой запас канистр, и теперь массивная куча просто тлела, извергая клубы дурно пахнущего черного дыма. Своуп отправил одного из своих последователей — нет, это было неправильное слово, одного из своих братьев — за дополнительным горючим, и надеялся, что тот скоро вернется.

Толпа вокруг него теперь мягко покачивалась из стороны в сторону, распевая тихими, проникновенными голосами «Все спокойно в долине…». Своуп присоединился к ним с радостным сердцем.

Единственное, что действительно удивляло его — это полное отсутствие полицейских. Разумеется, первое сильное пламя костра уже давно утихло, но толпа такого размера, собравшаяся без санкционированного разрешения на Большой Лужайке поздно ночью, наверняка привлекла бы пристальное внимание правоохранительных органов. Но их не было. Как ни странно, это принесло Своупу очередное разочарование,

потому что он был намерен устроить противостояние с уполномоченными властями государства и предотвратить — если в этом будет необходимость, то и ценой своей жизни — любую попытку погасить костер. Часть его жаждала судьбы мученика, какую принял его герой Савонарола.

Было слышно, как кто-то пробирается сквозь толпу, а затем около него оказалась женщина. Ей было около тридцати лет. Привлекательная, одетая в простой пуховик и джинсы, и в руке она держала нечто, дающее слабый золотой блеск. Женщина сжала предмет крепче, как бы намереваясь бросить его в кучу, но тут повернулась к Своупу.

— Вы — Огненный Пилигрим?

В течение последних полутора часов люди подходили, чтобы пожать ему руку, обнять его, слезно поблагодарить его за дальновидность. Это казалось весьма раболепным опытом.

Он тяжело кивнул.

— Да, Пилигрим — это я.

Мгновение женщина смотрела на него, охваченная благоговейным ужасом, и, наконец, протянула руку для рукопожатия. Как только она это сделала, то перевернула ладонь, чтобы показать не золотое украшение или часы, как ожидал Своуп, а золото полицейского жетона. В этот момент она схватила его за руку другой, свободной своей рукой, и он почувствовал, как вокруг его запястья защелкнулась холодная сталь.

— Капитан Хейворд, полиция Нью-Йорка. Ты арестован, кусок дерьма.

— Что?..

Но женщина, которая не выглядела особенно сильной или быстрой, внезапно применила к нему какой-то прием боевого искусства, развернула его, вывернула руки за спину и сковала другое его запястье. Все это она проделана за секунду.

Внезапно вся Большая Лужайка оказалась залита светом. Прожекторы высокой мощности, спрятанные в деревьях вдоль ее периметра, включились, освещая костер. И теперь большая батарея служебных автомобилей — полицейских крейсеров, фургонов спецназа, пожарных машин — начала катиться по траве по направлению к толпе, сверкая проблесковыми огнями и завывая сиренами. Остальные полицейские подходили к ним в хаотичном порядке, согласовывая свои действия по рации.

Последователи Своупа, удивленно озираясь на внезапный рейд, дрогнули, заволновались, а затем начали отступать и разбегаться. Полиция не стала их преследовать.

Все произошло так быстро, что Своуп не сразу сумел осмыслить происходящее. Но когда женщина начала подталкивать его вперед, через хаос к линии полиции, он начал понимать, что произошло. Копы тихо собрались среди деревьев. Вместо того чтобы спровоцировать беспорядки, вступив в открытую конфронтацию ради его ареста, они отправили одного офицера под прикрытием, одетого в штатское. И теперь, заковав организатора костра в наручники, полицейские, наконец, обнаружили себя, и сейчас, используя мегафоны, призывали всех мирно разойтись, пока пожарная команда делала свою работу — разматывала шланги и распыляла воду на кучу тлеющих ценностей, окончательно гася ее.

Впереди замаячил фургон, используемый для перевозки заключенных. Его задняя дверь открылась, полицейский в штатском схватил Своупа за локоть и подсадил его на металлическую подножку. Помогая сажать его в тюремный фургон, женщина-полицейский сказала:

— Прежде чем мы уйдем, вы можете хорошенько рассмотреть своих приспешников.

Своуп повернулся, чтобы окинуть прощальным взглядом своих братьев, но раскинувшееся перед ним зрелище, потрясло его. То, что за несколько минут до этого было мирным, молитвенным собранием, внезапно переросло в бедлам. Несмотря на полицейские мегафоны, многие его последователи не разошлись: они стали мародерами, рыскающими вокруг кучи. Они вытаскивали вещи и забирали их с собой, в то время как не ожидавшие этого полицейские кричали и разгоняли их.