Город без полиции
Шрифт:
– Я так рассчитываю, что вы окажете на нее положительное влияние! – обратилась Эви уже прямо к парню. – Лучше всего будет, если вы ее увезете в Россию!
И так как тот не отвечал, даже не взглянул на нее, повернулась к Тане:
– Это возможно, как вы думаете? Я, как врач, говорю – здесь она окончательно сойдет с ума! У нее до сих пор все мысли только об этом завещании, наследстве, она злится на Афину и считает, что та погубила ее жизнь. Четыре года думает об одном и том же! Я счастлива, что к ней приехал сын, только это и может ее спасти!
– Будем надеяться. – Таня с опаской глянула на спидометр и убедилась, что они едут со скоростью около восьмидесяти
– Нельзя ли ехать потише? – неожиданно заговорил по-английски Андрей. – Я видел несколько знаков, где обозначена скорость сорок километров.
– О? – обернулась к нему Эви, одновременно выворачивая руль на повороте. – Да кто это соблюдает? Я езжу тут много лет, и всего несколько раз попадала в аварии. Зато сейчас мы будем на месте, и у вас весь вечер свободен. Можете прогуляться по городу, поужинать – я покажу, где хорошая кухня, можно даже съездить в горы, к Драконовым домам. Удивительное место, туда все туристы приезжают.
– Я предпочел бы связаться с матерью. – В голосе Андрея не звучало и тени туристического воодушевления. – Ей можно хотя бы позвонить?
– Конечно, ее позовут к телефону, я несколько раз в день ей звоню, – обнадежила его Эви. – Только мне казалось, что лучше будет сделать ей сюрприз, привести вас неожиданно. Я рассчитываю на шок!
– А я думаю, – вмешалась Таня, – что лучше сперва созвониться. По крайней мере, уже сегодня она будет знать, что сын приехал!
– Как хотите. Я-то хотела ее встряхнуть, а то она почти не разговаривает, все твердит, что ее жизнь кончена. – Эви внезапно сбросила скорость, и машина плавно покатила по узкой улице, начавшейся так внезапно, что неподготовленные пассажиры вздрогнули от неожиданности. – Вот и Стира! Приехали как раз к ужину!
Они миновали еще несколько улиц, тесно застроенных старинными белыми домами, пересекли соборную площадь, уже знакомую Тане, и углубились в темноватый извилистый переулок, окончившийся тупиком. Там-то Эви и остановила машину, с трудом втиснув ее между глухой стеной и покосившимся, словно вросшим в неровную мостовую мотоциклом. Девушка вышла, с насаждением вдыхая холодный горный воздух и оглядываясь по сторонам. Андрей хлопнул дверцей и встал рядом с ней:
– Ну и деревня! И мать жила здесь?!
– А мне тут нравится. – Таня обводила взглядом фасады домов, которыми был тесно застроен тупик. Во многих окнах горел свет, сквозь занавески виднелись экраны телевизоров. На улице было пусто – судя по всему, все горожане ужинали. – Я могла бы так жить. Иногда так хочется знать каждого соседа хотя бы в лицо!
– Это тебе, – возразил Андрей. – А мать терпеть не могла знакомиться с соседями. Она горожанка до мозга костей! А какой это город?!
– По местным меркам, наверное, не самый маленький, – рассмеялась девушка, задирая голову и следя, как стрижи носятся в бледнеющем вечернем небе между темно-розовых черепичных крыш. «Я вернулась! – сказала она себе, вслушиваясь в резкий посвист птиц. – Я снова здесь, а у меня такое чувство, что я вижу все во сне! Я снова свободна, даже больше, чем прежде, меня никто не ждет в Москве, я за несколько дней разрушила все, что создала за несколько лет... И не жалею об этом, и счастлива! Как это произошло? Что меня толкнуло? Я никогда бы этого не сделала, если бы не побывала здесь!»
– Идемте же, – позвала Эви, все это время
Она отперла синюю дощатую дверь, вмурованную в глухую белую стену, и поманила молодых людей за собой. Они пересекли крохотный, размером с лестничную клетку дворик, вымощенный каменными плитками, поднялись по узкой лестнице на галерею, идущую вдоль уровня второго этажа, и Эви, позвенев ключами, толкнула еще одну дверь, уже больше похожую на городскую, обитую черной клеенкой:
– Сюда. Осторожно, там ступенька!
Андрей, чертыхнувшись, едва не оступился в кромешной тьме и толкнул идущую следом Таню. Вспыхнул свет, и Эви гостеприимно раскрыла перед ними дверь в комнату:
– Это гостиная. А вон там – спальня! Кухня маленькая, и я не знаю, что там есть из запасов... Ирина почти не готовила, ела в кафе. Это рядом, на площади.
– Что это за голубятня? – почти с ужасом проговорил Андрей, озираясь и осторожно протискиваясь между тесно нагроможденной мебели. Небольшая комната была заставлена так, что продвигаться по ней можно было только гуськом. Девушку поразило обилие старинных буфетов красного резного дерева. Массивные, вычурные и какие-то угрюмые с виду, они стояли вдоль всех четырех стен, отчего комната казалась совсем уж крошечной. Прочая мебель выглядела так же неуютно и нелепо – вольтеровские синие кресла, поставленные в самом центре комнаты, на вытертом персидском ковре, горшки с цветами, загородившие подступ к единственному окну, свисающая с довольно низкого потолка хрустальная люстра, явно предназначенная для более обширного помещения. Тане невольно захотелось пригнуться, съежиться, чтобы занимать как можно меньше места. Андрей оглядывался с таким видом, словно никак не мог поверить собственным глазам. Зато Эви, явно привыкшая к этому странному интерьеру, вела себя непринужденно. Закурив, она приоткрыла окно и принялась поливать цветы из стоявшего тут же пластикового кувшина. Стряхивая пепел прямо на терракотовые плитки пола, женщина между делом рассказывала:
– Мебель вся привезена из ее бывшего дома, Ирина доказала, что это ее собственные покупки. Она просто обчищала антикварные салоны в Афинах и провинциях, это было ее хобби. Как она горевала, что не удалось забрать всего! Большую часть продала, конечно, и я думаю, получилась неплохая сумма. В сущности, она не должна уж очень жаловаться на Афину, ведь та вполне могла оставить эту мебель себе. Ирина сама признавала, что никаких собственных доходов не имела и все покупала на деньги мужа. Вы уже видели спальню? Загляните!
Таня последовала совету, но была вынуждена остановиться уже на пороге второй комнаты.
– Проходи! – ткнул ее в спину заинтересованный Андрей.
– Было бы куда. – Она посторонилась, открывая для обзора огромную кровать, угрожающе подступившую к самым дверям спальни. Старинное ложе занимало практически всю комнату, в которую удалось втиснуть только туалетный столик, украшенный высоким, в потолок, зеленоватым от старости зеркалом.
– С ума сойти, – пробормотала Таня, разглядывая резные столбики по углам кровати, на которых крепился лиловый атласный полог, вставленные в изголовье и изножье медальоны, расписанные масляными красками. Сюжеты росписей были самые игривые – Амур и Психея, Марс и Венера. – Что это за эпоха? Такое смешение стилей! Картинки точно рококо, а вся эта резьба и столбики, скорее, барочные. Или конец девятнадцатого века, или... Вообще, подделка, – закончила она беглый осмотр.