Город без войны
Шрифт:
Удивительно, сколько разной ерунды накопилось у него за последнее время. Он приволок всякий хлам из старой квартиры, где жили ещё с отцом. Тогда верилось, что, сохранив гимназические тетрадки, флакончики с краской и клеем для моделей, винты от разных конструкторов, он будет жить хорошо – устойчиво и понятно, как раньше. Теперь это казалось смешным. Сашка притащил из кухни мусорное ведро, сгрёб тетради туда. Верхняя оказалась не гимназической – уже из Корпуса. Сашка осторожно открыл её – пространственная геометрия. А в конце – клеточки игры-лабиринта, в которой они с Ильёй искали клад. Сашка отшвырнул тетрадь. Илья – предатель. Один из тех, которые хотят, чтобы их город захватили бандиты из Энска. Из тех, которые стреляют в Главу. Он ничуть
Сашка разыскал тряпку, старательно вытер полки, поставил на них книги и пару фотокарточек в деревянных рамках: на одной – отец в форме, на другой – мама с маленьким Сашкой на руках. Положил окаменевший зуб какого-то ископаемого зверя, подаренный отцом. Глиняный замок, стоявший тут раньше, при обыске разбился, и Сашке осталось только собрать в ведро обломки. Какой замок, когда жизнь переворачивается. По радио началась передача о славных героях предыдущей войны за независимость. Сашка сделал погромче…
Когда с уборкой было покончено, он решил почитать, но оказалось, что электричество до сих пор отключено, а керосина мало. Сашка взял жестяной бидон и отправился на рынок.
Идти предстояло мимо площади Свободы. Давно, когда Сашка ещё учился в гимназии, они с друзьями бегали сюда играть. В прежние времена, которые сам Сашка не помнил, на площади бил фонтан. Теперь от него остались несколько ржавых труб, а из потрескавшейся чаши кусками вываливался бетон. Раньше Сашка добегал сюда за пару минут, но сегодня шёл гораздо дольше. На ходу считал кирпичные трёхэтажки: первая, вторая, третья. Через дорогу от пятой находилась площадь.
Сашка перешагнул невысокую ржавую ограду и сел на одну из скамеек, стоящих вокруг площади. Рядом, на ближайшей скамейке, несколько пацанят в гимназической форме обменивались фантиками. На следующей дремал пожилой мужичок, а на скамейке подальше целовалась парочка: парень в камуфляже и пухленькая, выбритая налысо девчонка. За площадью возвышались дома из пластика и стали. Показалось странным, что в стёклах не отражается вдруг выглянувшее из-за туч солнце. Наверное, стёкла грязные. Память услужливо подкинула эпизод, в котором они с Ильёй и Макаром мыли окна в казарме. Совсем недавно. Сашка помотал головой и приказал себе не думать об Илье. Взгляд с домов переместился левее. Там стоял памятник какому-то полководцу: мрачный офицер в фуражке, шароварах, сапогах и с мечом. Раньше Сашка считал, что так выглядели рыцари из книжек, потом оказалось, что они ходили в латах. Надпись на памятнике давно стёрлась, но суровый взгляд выдавал героя древних войн. За памятником был разбит небольшой парк, засаженный чахлыми берёзками и тополями, в котором тоже стояли скамейки.
Солнце поднималось всё выше и стало даже припекать через свитер. Сашка поднялся и пошёл дальше. Почти все дома, мимо которых он проходил, были связаны с какими-то событиями: в одних жили его одноклассники из гимназии, в других – приятели из Корпуса или мамины знакомые. И почти все окрестности он обошёл с Ильёй. Илья любил ходить по городу просто так – наугад, иногда они всё увольнение бегали по каким-то закоулкам. «Представь, Санька, что ты здесь первый раз, или представь, что мы ищем опасного шпиона». Сашка представлял всё, что хотел Илья. Ему было очень интересно с таким другом. Ловили шпионов. А теперь Илья сам шпион. А Сашка вроде как его сообщник. Он остановился, пережидая приступ головокружения, и понял, что дошёл до рынка. Очень захотелось есть. Сашка купил у старушки пирог с картошкой, а у молодого парня – керосин, сел на доску, прибитую к двум пенькам. Пирог вонял резиной. Ну и пусть. Сашка жевал его и смотрел через дорогу. Там начинались рабочие кварталы, застроенные ветхими кирпичными зданиями, частными домиками и щитовыми бараками с осыпающейся штукатуркой. В тех кварталах было много наркоманов, хулиганов, бездомных… Ещё дальше находились южные развалины – оплот штурмовиков. Место, куда ему предстояло попасть
Подхватив бидон с керосином, Сашка пошёл домой. Парочка на площади всё ещё сидела, только теперь парень орал на подружку: «Ты дура! Ты всегда это делаешь, свинья!» Девчонка плакала, вытираясь рукавом. Сашка подумал: нельзя так говорить девушке… Прислонившись к памятнику, отдышался и снова зашагал мимо трёхэтажек, считая в обратном порядке: пять, четыре, три… Когда добрался до своего дома, голова гудела, как колокол в Корпусе. Нетвёрдым шагом он зашёл на кухню, поставил на стол керосин и лёг на мамин диван. Впервые пребывание дома не радовало. Трудно врать, трудно ничем себя не выдать.
4
Прошло ещё пять дней. Сашка избегал общения с мамой, притворяясь то спящим, то занятым. А мама ничего особенного не заметила, тем более что повязки он менял аккуратно, таблетки глотал и чувствовал себя всё лучше. Депрессия отступила, и Сашка уже совсем бодро думал о предстоящей жизни в штурмовой бригаде. Он надеялся, что как-нибудь выкрутится. И там люди живут.
Наконец он твёрдо решил идти на вербовочный пункт. Встал пораньше, взял рюкзак и сложил туда запасную одежду, ножик, спички, фляжку. Натянул брюки, рубашку и свитер, огляделся, что можно ещё прихватить, вытащил из картонной копилки свой запас – восемь марок мелкими монетками. Рассовал их по карманам, затянул шнуровку на рюкзаке и приоткрыл дверь в коридор. На пороге стояла мама, непонятно зачем вернувшаяся с работы.
– Сашенька, я как почувствовала, что ты уходишь. Уже в Корпус?
– Да, пора, – он пнул рюкзак под диван. – Отстану, потом с зачётами будут проблемы.
– А со мной даже поговорить не хотел перед уходом?
– Я решил тебя не расстраивать. Ты же вечно волнуешься, когда я ухожу. Записку собирался оставить.
– Саша, Саша… – мама обняла его, – ты у меня такой взрослый стал!
Он с трудом подавил вздох и улыбнулся.
– Я тебе позвоню, если смогу. Постараюсь, в общем.
– Осторожней там с грузовиками, – мама прошла на кухню и вернулась с двумя голубыми бумажками в руках. – Вот, возьми две марки. Купишь себе что-нибудь.
Сашка взял деньги, махнул рукой и вышел в подъезд. Вынести рюкзак теперь не было никакой возможности…
Недалеко от площади Свободы располагался жестяной навес, возле которого останавливались автобусы городских маршрутов. Нужный Сашке автобус оказался старым, дребезжащим и лишённым половины стёкол. Вместо сидений в нём были грубо сколоченные лавки. На боку автобуса красовалась надпись: «Работа маршрута оплачена организацией „Штурм“. Вступай в „Штурм“ – кузницу героев!» А чуть ниже было криво выведено мелом: «Труповозка». Шёл автобус до южной окраины. В салоне сидели несколько рабочих в запачканных комбинезонах, лоточник со сложенной тележкой и дюжина сварливых тёток различной комплекции, но с неизменным запахом лука и сала. Сашка устроился на лавке в самом углу, автобус тронулся, и за окном замелькали дома, от площади к окраинам всё более убогие. На редких остановках в автобус заходили неопрятные небритые мужики, а недалеко от конечной в салон набились два десятка парней, громко оравших и смеявшихся. Сашка напрягся, но они не обратили на него внимания.
Вскоре автобус прибыл на заросшую лебедой и полынью площадку. От неё в разные стороны разбегались несколько кривых улочек, редкие дома на которых почти по окна вросли в слой земли, пыли и мусора. Сашка с трудом разобрал надпись на ободранной табличке: улица Пиотковского. Дом номер шесть несколько отличался от соседних: за высокой деревянной оградой обнаружился небольшой ухоженный дворик, стены были покрашены, дверь обита новой клеёнкой.
Сашка толкнул эту дверь и оказался в тесном помещении. У стойки, наподобие барной, стояли трое молодых людей в чёрной униформе.