Город Бездны
Шрифт:
– Нет, – ответил он после паузы, в течение которой кресло принимало очередную команду. – Не только лабиринт. Весь Город. Всю планету.
Последовала пауза, на этот раз запрограммированная стариком.
– Я Марко Феррис.
Помнится, Квирренбах говорил о необычной системе верований. Ладно, назовем это так. И все же в глубине души я не мог не испытывать сострадания к человеку в инвалидном кресле, которое приводилось в движение паром. В чем-то мы были похожи. Я тоже считал себя не тем, кем был на самом деле.
– Хорошо, Марко, – сказал я. – Ответьте на мой вопрос. Кто управляет этой фабрикой: вы или Гидеон? И существует
Кресло застучало и защелкало.
– О, несомненно, главный здесь я, господин…
Я хотел представиться, но старик остановил меня, слабо покачав рукой. Ему было слишком тяжело прерываться на середине фразы, тем более ради такой мелочи.
– Но Гидеон тоже здесь. Гидеон всегда был здесь. Если бы не он, меня бы тут не было.
– Почему бы не отвести нас к нему? – предложила Зебра.
– Потому что в этом нет необходимости. Нужна очень веская причина, чтобы навестить Гидеона. Вы работаете со мной. Зачем втягивать в это Гидеона? Гидеон всего лишь изготовитель. Он ни в чем не разбирается.
– И все же хотелось бы перекинуться с ним парой слов, – настаивал я.
– Извините, но это совершенно невозможно. – Старик откатил кресло от стола.
Колеса с изогнутыми спицами загрохотали по полу.
– Я хочу видеть Гидеона.
– Эй! – Ратко шагнул, чтобы встать между мною и стариком, который считал себя Марко Феррисом. – Вы слышали, что он сказал?
Ратко сделал ход первым, но он был любителем. После того как я ответил, он со стоном свернулся на полу с переломом предплечья. Затем я дал знак Зебре; она наклонилась и сделала то, что пытался сделать Ратко, – вытащила его пистолет из кобуры. Теперь оба мы были вооружены. Я достал свой лучевик, а Зебра навела пистолет Ратко на Ферриса. Или на самозванца, который называл себя Феррисом.
– Вот мои условия, – сказал я. – Отведите меня к Гидеону. Или вы отведете меня к Гидеону, вопя от боли. Что скажете?
Он снова пощелкал рычагами, и шланги, присоединенные к креслу, отвалились.
Вероятно, этот катафалк был снабжен каким-нибудь оружием, но старик трезво оценивал скорость своей реакции и предпочел не рисковать.
– Сюда, – сказал Феррис, закончив манипуляции.
Мы последовали за ним – вновь по тоннелям, спиралями уходящим вниз. Кресло катилось, пыхтя совсем по-человечески. Феррис ловко управлял им, лавируя в хитроумных закоулках. Он все больше удивлял меня. Похоже, Квирренбах и Зебра считали его выжившим из ума. Но каким он был на самом деле?
– Расскажите, как вы сюда попали, – попросил я. – И что вас связывает с Гидеоном.
Кресло снова защелкало.
– Это долгая история. Но меня часто просят рассказать ее, поэтому я держу в запасе готовый текст… Я родился на Йеллоустоне, в стальном чреве робота. Это было до того, как мы научились транспортировать живых людей от звезды к звезде. Люди выращивались из размороженных яйцеклеток, а сигналом к рождению была весть о прибытии на планету.
Феррис был американо, об этом я уже знал. Он жил задолго до Небесного Хаусманна. Та эпоха была для меня частью древней истории, наравне с парусниками конкистадоров, концентрационными лагерями и эпидемиями «черной смерти».
– Мы обнаружили Бездну, – продолжал Феррис. – Это было нечто очень странное. С Земли ее не разглядеть даже с помощью самых мощных приборов, для этого она слишком мала. Но едва мы начали исследовать этот мир, как обнаружили ее, глубокую рану в коре планеты, изрыгающую раскаленную смесь газов… После переработки этой смесью можно дышать. С точки зрения геологии это необъяснимо. О да, я знаком с некоторыми теориями – например, что в недавнем прошлом Йеллоустон перенес сближение с газовым гигантом. В коре планеты скопилась тепловая энергия, нашедшая выход на поверхность через естественные отдушины, и Бездна – одна из них. Возможно, отчасти это так. Но как объяснить другие загадки Бездны? Почему состав исторгаемой ею газовой смеси совершенно не похож на состав атмосферы? Почему их температура и влажность выше, а токсичность гораздо ниже? Это выглядело почти как приглашение. По сути, так оно и оказалось. Кому, как не мне, об этом знать – именно я спустился в Бездну, чтобы изучить ее до самого дна…
Феррис спустился в Бездну в батискафе для атмосферных исследований. Он двигался по спирали все ниже и ниже, пока не оказался в слое тумана. Радар не давал ему врезаться в скалы, но путешествие оказалось опасным. Однажды утлое суденышко едва не рухнуло, когда в цепях упало напряжение. Наконец он достиг самого низкого уровня, куда мог опуститься батискаф, – тридцать километров, считая от поверхности. Дно покрывал неплотный слой каменных обломков. При посадке включился режим автоматизированного устранения неполадок, но ремонт должен был занять не один десяток часов – лишь после этого батискаф смог бы пойти вверх.
Делать было нечего. Феррис облачился в атмосферный скафандр, приспособленный для работы в экстремальных условиях, в том числе и в агрессивных средах, и приступил к изучению каменистого слоя, или щебенки, как назвал его Феррис. Из разломов поднимались струи газовой смеси – теплой, с высоким содержанием кислорода.
Феррис выбрал одну такую трещину и начал спускаться по ней. Стояла невыносимая жара. Много раз он мог разбиться насмерть, но каким-то чудом уцелел, преодолев несколько сот метров. Под щебенкой оказались другие слои, но Феррис находил щели, куда можно протиснуться, и трещины, в которые можно вбить крюк. Мысль о чудовищном риске постоянно преследовала его, но смерть казалась чем-то отвлеченным. Именно так относились к смерти перворожденные американо. Им не приходилось видеть, как рядом стареют и умирают люди. Их подсознание было свободно от самой идеи смерти.
И это было к лучшему. Вряд ли Феррис, в полной мере осознавая степень риска, понимая, какая смерть ему грозит, решился бы отправиться вглубь.
И никогда не нашел бы Гидеона.
Должно быть, они скитались по космосу, пока не встретили кого-то, подумал Небесный. Кого-то вроде разумных роботов или кибернетических организмов.
Понемногу, с огромным трудом, он добился от Путешествующего Бесстрашно относительно связного повествования. Цивилизация личинок насчитывала миллионы лет. Это были мирные звездные странники – и такими они оставались до тех пор, пока не столкнулись с машинами. Небесный так и не понял, какие причины побудили их осваивать космос. По крайней мере, Путешествующий Бесстрашно не мог этого объяснить. Судя по всему, их вело не любопытство и не потребность в ресурсах. Жажда странствий была свойственна личинкам изначально. Развитие технологий и научный прогресс не были самоценны для них. Они лишь использовали приемы, сохранявшиеся в расовой памяти так долго, что базовые принципы были давно забыты.