Город Бездны
Шрифт:
Небесный и Норкинко подошли к отверстию, целясь из лучевых ружей в темноту. Рваная обугленная кромка напоминала приоткрытый рот с морщинистыми губами. Потом на глубине двух метров мягко блеснула в луче фонаря густая волокнистая масса на стенах «колодца». Похоже на арматурную сетку из алмазных волокон, покрытую быстрозастывающим синтетическим клеем, – таким образом заделываются пробоины в корпусе. Видимо, Оливейра обнаружил слабое место, надо же, не пожалел времени на обследование корпуса корабля и составление карты плотности, после чего вскрыл обшивку лазерным резаком или выхлопом из дюз шаттла. Пробив тоннель, распылил по его внутренней поверхности герметик, который входит в ремкомплект шаттла, – скорее всего, чтобы стенки не могли внезапно сомкнуться.
– Попробуем здесь, – сказал Небесный. – Видать, Оливейра нашел удачное решение. Нет смысла второй раз делать то же самое, у нас слишком мало времени.
Прежде всего нужно было настроить инерциальные компасы на запястьях скафандров, выбрав точкой отсчета нынешнюю позицию. «Калеуче» не вращался, ни вдоль продольной оси, ни вдоль поперечной, так что внутри они не заблудятся. Даже если компасы дадут сбой, трос поможет вернуться через «рану» в корпусе.
Поймав себя на этой мысли, Небесный остановился. Почему он назвал дыру в корпусе раной?
Они полезли внутрь, Небесный шел первым. Сразу за отверстием начинался тоннель с грубыми стенами, который уходил вглубь метров на десять-двенадцать. Будь это «Сантьяго», они бы давно миновали все слои обшивки и оказались в лабиринте из тесных служебных камер и сейчас протискивались бы сквозь паутину коммуникационных линий, силовых кабелей и труб системы охлаждения, а может быть, даже шли по одному из железнодорожных тоннелей.
Возможно, именно отсюда скважина более или менее непрерывно тянется на несколько метров? Небесный не без оснований полагал, что это не так.
Стены скважины или тоннеля, или чего бы там ни было, становились все более твердыми и блестящими. Они напоминали уже не слоновью шкуру, а хитиновый панцирь насекомого. Небесный направил луч фонарика в темноту, и впереди забликовала черная глянцевая поверхность. Но тоннель не заканчивался тупиком, как показалось в первый момент, а резко поворачивал вправо. Через изгиб едва удалось пролезть – ранец с двигателями прибавлял скафандру громоздкости. К счастью, стенки тоннеля были гладкими – не нужно опасаться разрыва скафандра или потери чего-нибудь из оборудования. Оглянувшись, Небесный увидел, как Норкинко пробирается следом – не без труда, поскольку был крупнее.
После этого тоннель расширился. Идти стало легче. Время от времени Небесный останавливался и просил Норкинко убедиться, что трос разматывается без помех и его натяжение не ослабло, хотя инерциальные компасы исправно отмечали все перемещения людей относительно отправного пункта.
Небесный проверил радиосвязь:
– Гомес? Как меня слышишь?
– Четко и ясно. Что вы обнаружили?
– Пока еще ничего. Но можешь быть уверен: это не «Калеуче». Мы с Норкинко прошли уже метров двадцать, и вокруг по-прежнему твердое вещество.
– Так не бывает, – после минутной паузы добавил Норкинко.
– Верно, если считать, что мы на корабле наподобие нашего. Но это не так. Мы получили огромный сюрприз.
– Но ты согласен, что этот корабль отправили с Земли после отлета Флотилии?
– Нет. Прошло всего около ста лет, Гомес. Не думаю, что до такого можно додуматься за столь короткий срок. Корабль совершенно не похож на продукт человеческой цивилизации. Я вообще сомневаюсь, что мы находимся внутри машины.
– Чем бы это ни было, но на вид – корабль Флотилии.
– Пока не приглядишься как следует. По-моему, он специально изменил форму, чтобы ввести нас в заблуждение. Что-то вроде маскировки. И ведь он своего добился! Тит… мой отец считал, что все это можно объяснить неким событием, относительно недавним. Знай он, что нас преследует чужой корабль, все могло бы сложиться по-другому.
– И что бы он, по-твоему, сделал?
– Не знаю. Ну… например, оповестил бы другие корабли. Во всяком случае, понял бы, что нам грозит опасность.
– Возможно, он был прав…
В этот момент что-то произошло. Небесный и Норкинко скорее почувствовали шум, чем услышали его, – словно где-то ударил гигантский колокол. Вокруг был вакуум, поэтому они явственно ощутили вибрацию корпуса.
– Что за чертовщина, Гомес?
– Не знаю, – слабо отозвался Гомес. – Здесь ничего не происходит. Только теперь вас почти не слышно.
Мы спускались уже без малого два часа, когда далеко в глубине, куда вертикально уходила труба, что-то появилось.
Это было тусклое золотистое сияние, и оно приближалось.
Я все еще размышлял над только что пережитыми событиями. Меня не оставил страх, с которым Небесный входил в нутро «Калеуче», и этот страх имел металлический привкус, словно во рту я держал пулю. Я тоже спускаюсь в темноту, тоже надеюсь получить ответ – или вознаграждение. Сознаю, что подвергаюсь огромной опасности, и понятия не имею о том, что ждет впереди. Совпадение было потрясающим, и от этого мороз шел по коже. Теперь Небесный был не просто образом, заполонившим мое сознание. Он управлял мной как кукловод, заставляя повторять его шаги… а ниточки тянулись сквозь столетия.
Я сжал кулак. Сейчас рука снова закровоточит, как во время последнего видения.
Но на ладони не появилось ни капли крови.
Робот-обходчик продолжал с грохотом ползти вниз по трубе. Квирренбаху больше не удалось добиться, чтобы тот увеличил скорость. Жара была почти невыносимой. Еще три часа, и мы просто умрем от обезвоживания.
Но в трубе становилось все светлее.
Скоро я понял почему: секция трубопровода, к которой мы приближались, была сделана из грязного стекла. Квирренбах заставил кабину вращаться вокруг оси, так что не думаю, что снаружи можно было разглядеть, кто спускается по трубе. Но у меня по-прежнему был хороший обзор. Трубопровод тянулся через темное помещение, похожее на пещеру. Повсюду, точно гроздья, висели какие-то устройства – огромные емкости наподобие доменных печей, соединенные паутиной блестящих шлангов, похожих на кровеносные сосуды, кабелей и тонких мостиков. На полу, точно стадо спящих бронтозавров, рядами стояли могучие турбины.