Город Дождя
Шрифт:
Когда основная работа была проведена, Генрих, собравшийся активировать гипнокристалл, воскликнул:
– Посох! Я оставлял его здесь, при входе в последний зал! Книга - на месте, я брал её с собой, но - посох...
Посох исчез бесследно, - и даже Генрих был потерян.
Шнобель его вполне понимал. Если они, уничтожив наркоту, не врубят вскоре кристалл на полную мощность... То их жизнь пойдет на минуты. Наркоманы могут опять взяться за свое. А тут... кто-то спер энергонакопитель... Вдобавок, эти приборы - накопитель и кристалл - нужны еще и для
– Стырили, - дополнил незаконченную Генрихом фразу Барабашка.
– Воры-клептоманы у нас частенько промышляют. Безнаказанно тырят всё, что хотят - когда здешние под дозой... Блин, мне бы сейчас вмазаться! Хоть немножечко. Просто всего корежит. И зачем ваши всё извели? Между прочим, вас за это и побить здесь могут, как только сообразят, что к чему. В Раю - все до одного нарики. Даже из реввоенсовета иногда сюда захаживают, покуривают легкую травку.
– Пёс, пёс!
– позвал Шнобель, вспомнив про запропастившуюся куда-то собаку. Тот отозвался. Оказывается заснул неподалеку от медикаментов, в куче барахла. Отряхнулся, подошел, глядя в глаза: чего, мол?
Шнобель попросил у Генриха носовой платок и протянул его собаке:
– Хороший, хороший, искать! Надеюсь, Генрих, что твой посох имеет твой запах. Я сам - нюхач, но сегодня я никакой уже. Перенервничал, устал. Мой нюх требует сосредоточения и относительного покоя. А еще, усиления приборами... В общем, собака - лучше. А пока мы с ним побегаем... Смотри, я же принес "антияд", и много. На всех хватит. Он же избавляет от наркоты в крови. Обработай всех нариков! Именно "антиядом" наверху лечат наркоманию. А я постараюсь найти вора. Ждите.
Собака уже нетерпеливо поскуливала.
– Вперед! Взять вора! След!
– проорал Шнобель, и поспешил за псом.
– Шнобель! Я - с тобой!
– последовал за ним Барабашка, одним из первых уже получивший дозу "антияда".
Выйдя из Рая, они понеслись за собакой. Пёс бежал стремительно. Похоже, след был свежий. Их путь вскоре пошел по густо населенной территории "Дороги", мимо полусонных незжей, среди хламья, мимо семей, живших в магазине белья и одежды, по каким-то складам, заполненных ящиками, по разветвленным проходам гипермаркета, заполненного консервами. Наконец, около кабинета, некогда принадлежащего директору универшопа, собака начала скрежетать когтями.
– Я войду первым, у меня - фомка и пистолет. А у тебя?
– У меня - боевой бластер, Генрих выдал, а также - ромашка-4, тесак и всякая мелочь, - пробормотал Шнобель.
– Кажется, приятель, ты отказался от идеи непротивления злу насилием, - гыкнул Барабашка.
– Давно, - подтвердил Шнобель.
– И ве-таки, я - первый, - и Барабашка приоткрыл дверь - и, не заходя, отстрелялся навскидку. После этого вошел в кабинет. За ним последовал и Шнобель.
Обстановка здесь оказалась просто шикарной. Мягкий, обитый кожей армчеар, настольный кондиционер, дорогие вазы, шахматы под слоновую кость, телексы, явно с выходящим наверх проводом, ковры... И - лежащий лицом вниз человек, которому шальной пулей только что прострелило затылок.
– Барабашка! Я знаю этого чела!
– сказал пораженный Шнобель, указывая на убитого.
– Это - новый министр культуры. Недавно назначенный, и вечно заседающий с Отцами Города. Он часто выступал по телексу... Ну и как он здесь оказался?
– Загадка. Допросить бы его - что он тут делал... Поздняк, однако, - Барабашка выглядел озадаченным.
– Р-рр!
– раздалось в это время. Пёс тоже вошел сюда, и весь ощерился. Шнобель и Барабашка проследили направление, в которое устремила взгляд собака. Там, казалось, была только куча хламья.
Шнобель подошел к этой куче, запустил в нее руку - и наткнулся на что-то мягкое и теплое. Тогда он, ухватив это нечто, рванул на себя. И вскоре увидел рожу незжа, выхваченного им за руку на поверхность кучи. Незж как незж. Рваная одежда, отвратительный запах... Но Шнобель, следуя наитию, другой рукой ухватил субъекта за лицо и рванул вперед и вверх. И в его руках тотчас оказалась отвратительная маска. А лицо, смотревшее на него, оказалось лицом человека. А вот и посох! Пёс уже выхватил его зубами из кучи и теперь держал как палку.
– Что ж, сударь, - заломив человеку в лохмотьях, ранее носившему маску незжа, за спину руки, начал беседу Шнобель, - Рассказывайте, кто вы, как сюда попали и где проход. О последнем - в первую очередь.
– Проход?
– Конечно. Наверх, в город.
– Я там ни разу не был. Ничего не знаю.
– А - твой хозяин?
– и Шнобель указал головой в сторону трупа, затем нажав вору на болевую точку.
– Я всё расскажу, всё, только - не убивайте!
– визгливо завопил тот.
– Кто ты?
– Я - здешний. Вор. Митька зовут. Ну, в город тоже выходил, когда Валерьевич меня туда посылал - на дело.
– Убить, своровать?
– Бывало. Но в основном - отравить, яду подсыпать. Или - следить. За торговыми. За конкурентами.
– Тоже по наркоте?
– Ну вот - вы и сами знаете.
– Так это ты поставлял сюда наркоту? Сверху?
– Нет. Это делали его люди, оттуда. Вся наркота шла через них. А я ее доставлял отсюда в Рай. И вмазывал новых, еще не наркоманов. Наркота, причем, была убойная, чуть передозировка - труп.
– Зачем это Валерьевичу?
– Ну... Городу не нравилось, что здесь всё под контролем всё больше становилось: Антонов, Петров, реввоенсовет... Им не хотелось, чтобы здесь все слились в религиозную общину, и родилась местная реальная власть. Потому что тогда рано или поздно они бы организованно вышли в город. И стали бы в нем реальной силой. А городу спокойствие нужно. И чтобы тут все постепенно перемёрли - было бы для верхов лучше всего.
– А чем ты еще занимался?
– Еще... Я здесь за всеми следил и доносил шефу обо всем новом. А он за это давал нам... Мне и таким же, как я, ворам... Выход в город, и документ, чтобы там нас власти не трогали. Можно было воровать, торговать, по кабакам ходить. Здесь, под землей, ничего, кроме еды, не имеет цены, и потому нельзя никаким барахлом получить власть над другими. И еду припрятывать нельзя. Да и всем закоулки и схроны все давно известны. Коммунизм, можно сказать. А наверху - изрядно с добром погулять можно...