Город Эйч
Шрифт:
Таня оглянулась назад и нахмурилась.
– Эй, ну ты чего? – спросила у нее Лапочка, остановившись и топнув ножкой: – мы же опоздаем!
– Да, так... – рассеяно ответила Таня, проводя взглядом по фейерверку уличной рекламы: – ничего. Показалось...
– И что тебе все время кажется что-то? Ты, наверное, припадочная? У меня тетка с отцовской стороны, Галей звать, так та тоже бывало остановится посреди улицы и стоит, смотрит, как трава на газоне растет. Так потом она своего мужа сто раз ножом в живот ударила, вот, – сказала Лапочка с какой-то непонятной гордостью. То ли за тетку, то ли за количество ударов.
– Не может быть, – покачала головой Таня, позволяя Лапочке увлечь себя за ней.
– Что не может быть?
– Сто раз. Сказки...
– Ну может и не сто, – погрустнела Лапочка: – только он все равно помер. Да туда ему и дорога, он ее давно доводил. Водку пил, деньги из дома таскал. Один раз на Иванова накричал. Чуть не подрался с ним.
– Стой, не тащи ты меня так, у меня каблуки отлетят! Чего ты несешься, как лошадь?
– Если из-за тебя, Танька, мы сейчас опоздаем, то я с тобой не знаю что сделаю! – прокричала Лапочка.
– Дался тебе этот концерт!
– Вот и дался! Там же Рики Монтано выступает. Вот возьмет и заметит, какая я, Лапочка замечательная девушка. И увезет меня в свой замок на берегу... эээ, какого-нибудь моря.
– Ага, он спит и видит...
– Сарказм – это бессилие юмора, дорогая моя. Его импотенция... – с важным видом сказала Лапочка. Они не выдержали и прыснули. Постовой на углу улицы только головой покрутил им вслед, а подружки вбежали в холл концертного зала, умирая от хохота.
Скопление народа не смущало его. Он знал, где она находится, что она говорит и с какой частотой бьется ее сердце. Если было бы нужно, то он с закрытыми глазами мог бы нарисовать контуры ее рта, или рассказать ее ночные страхи или мечты.
– Привет! Это Таня, она моя подруга! – сказала Лапочка. Они сидели в кафе напротив зала, где только что закончился концерт.
– Таня! А это Наоми. – мулатка сверкнула ослепительной улыбкой и пожала Танину руку.
– Наоми, ты представляешь, Таня билеты на этот концерт нашла. Нет, не на улице. Дома, на туалетном столике. Да, нет, правда. Может это поклонник какой подбросил?
– На твоем месте я бы завела себе пистолет и плотнее запирала окна. – сказала мулатка: – сейчас этот тип подбросил билеты, а завтра подбросит бомбу.
– Ты мыслишь негативно, Наоми. А вдруг это сам Рики Монтано сделал? – сказала Лапочка, забирая свои бесплатные коктейли со стойки бара: – может у него любовь к нашей Тане, а?
– Милочка. – сказала мулатка, наклоняясь к Тане: – не слушайте Лапочку и вообще старайтесь держаться подальше от ее безудержного оптимизма. Заляпает с ног до головы. А у Рики одних только любовниц целый самолет.
– Думаю, что не целый самолет. Наверняка там осталось местечко-другое. – Лапочка поболтала свой коктейль и спросила:
– Наоми, а где твой прошлый хахаль, этот, как его... Лизун, Лизатор...
– Листат. Я послала его подальше. Этот ублюдок не смог даже купить мне цветов.
– Да?
– Ты же знаешь, я люблю тюльпаны, и он это знал. Да все это знают. Но прийти на мой день рождения с гладиолусами... и при этом врать про то, что все тюльпаны в городе скупил какой-то сумасшедший. Знаешь, да черт с ними с цветами. Ложь, вот то, что я в мужчинах не приемлю. А у тебя как?
– Дай-ка подумать. – Лапочка задрала голову вверх и что-то стала прикидывать на пальцах: – Мортимер уехал в Южную Америку, он ищет там древние склады инков, Рокотов сломал себе ногу на каких-то там испытаниях и сейчас валяется в военном госпитале, Сакеда жутко занят... судя по всему я одинока.
– Тань, а ты что, свой коктейль не пьешь? – спросила Лапочка, когда они перестали смеяться.
– Да пью я, пью... – Таня отпила из бокала и почти тотчас почувствовала себя дурно.
– Тань... ты чего, а? – обеспокоено спросила Лапочка, заглядывая ей в глаза.
– Я... извините, девочки, мне выйти надо. – Таня прижала платок ко рту и направилась в сторону уборной.
Нужно только выбрать момент. Точку соприкосновения. Момент влияния. В этот момент он чувствовал себя почти богом. Он мог ... ну, не все, но многое. Вот она эта точка, за этой дверью. Все должно случиться сейчас!
– Какого черта? – вежливо поинтересовался Рик Монтано, Принц Гитары и Золотой Голос Юго-Востока у своего менеджера, взяв того за грудки.
– Извини, Рики. – сказал тот, пытаясь развести руками: – слушай, я не виноват. Потерпи немного. Чуть-чуть.
– Чуть-чуть – это сколько? Вячеслав, я твое чуть-чуть...
– Сколько? Ну, часа два... максимум три, но ты не беспокойся Рики, все будет в лучшем виде.
– Вот как. Всего-то. – Рик прищурился на белый циферблат часов, вмонтированных в стену: – Потерпеть два часа. Да я лопну на хрен. Во мне этого чертова пива литров пять уже наверно.
– Рики, Рики, мальчик мой, не расстраивайся, вот у меня бутылочка есть, ты можешь сделать пи-пи сюда, а Жорик выкинет.
– Ну уж нет. Я пойду в туалет.
– Рики, тебе нельзя там появляться! Там же поклонники, они же тебя на лоскуты порвут, на сувениры пустят!
– Успокойся, я видел кафе напротив, пойду, загляну туда, заодно и опростаюсь. Эй, Жорик, тебе чего купить?
– Ээ, спасибо, босс, ничего не надо... – замотал головой Жорик.
– Ну ладно. – Рик отпустил менеджера, разгладил тому лацканы пиджака и, сняв с него шляпу нахлобучил себе на голову.
– Теперь-то меня точно не узнают, а?
Войдя в кафе Рик огляделся. Ничего достопримечательного. Пластиковая стойка, вентиляторы наверху едва вращаются, несколько столиков заняты, но большинство свободны, бармен наливает кому-то пиво, при этом рассказывая официантке что-то смешное, та смеется и в шутку бьет его полотенцем по плечу. На вопрос насчет уборной она не переставая смеяться машет рукой вглубь зала и Рик идет туда, повинуясь этому взмаху. На двери нарисован полустертый силуэт, Рик изучает его, пытаясь понять, мужской это силуэт или женский. Но физиология берет свое и он, плюнув на условности входит внутрь. И замирает в удивлении. У стенки туалета он видит двоих в черном. То есть абсолютно в черном. С ног и до головы. И девушку...