Город, где умирают тени
Шрифт:
— На удивление нормальный. Достаточно приятный. Не очень разговорчивый, однако это неудивительно: первый раз в Шэдоуз-Фолле. Свое детство здесь он абсолютно не помнит. Леонарду кажется, что он знал Харта мальчишкой, а вот я его не помню. А ты?
— Нет, — покачала головой Рия. — Я проверила старые записи, как только услышала о его возвращении. Мы учились в одной школе, в одном классе, все мы четверо, но ни ты, ни я, ни кто-либо другой, с кем я тогда общалась, не может его вспомнить. И это не просто совпадение. Мне кажется, это Время опять вмешивается в наши воспоминания.
— Леонард же его помнит.
—
— Может, поэтому Леонард отвел Харта на встречу с Дедушкой-Временем. Леонард всегда любил докапываться до сути. — Эриксон неожиданно улыбнулся. — Хотел бы я установить жучка на стене во время их беседы. Но что бы там ни произошло, они все как воды в рот набрали. Харт отправился поглядеть на свой старый дом. Надеюсь, он готов к потрясению. С тех пор, как его родители скрылись, никто там не жил. Я поручил одному из моих людей приглядеть за Хартом. Так, на всякий случай. А что с Леонардом — не в курсе. Его нигде нет. Как бы там ни было, Харт мог попасть и в худшую компанию.
— То есть ты считаешь, что они с Леонардом встретились не случайно?
— А ты считаешь, Время вмешивается так открыто? — сдвинул брови Эриксон.
— Время. Или город. — Покачав головой, Рия пожала плечами и опять сменила тему. Эриксон не возражал. Даже спустя столько времени воспоминания об Эше причиняли ей боль. Рия посмотрела на город, простирающийся внизу. — Все разваливается, Ричард. Пророчество Харта лишило мужества очень многих. Они боятся самих себя и самого города. Люди перестали доверять друг другу. Если бы только убийства или только возвращение Харта, я думаю, мы бы справились, но то и другое вместе сводит город с ума. И я, черт возьми, никак не могу подобрать слов, чтобы успокоить народ. В поисках убийцы мы теперь не ближе, чем тогда, когда нашли тело Лукаса в луже крови на полу в доме Сюзанны. Город ищет кого-то или чего-то, кого можно было бы обвинить, и если мы в скором времени не покажем им козла отпущения, они найдут его сами. Все ждут следующего убийства, последней капли. А когда это произойдет, люди нашего города ринутся к обрыву, как накаченные амфетаминами лемминги.
— Восхищаюсь твоим даром выражаться нестандартно, — сказал Эриксон, чтобы что-то сказать. Ему никогда прежде не приходилось видеть Рию такой угнетенной и подавленной. Такой уязвимой. — Мы делаем все, что в наших силах, — сбивчиво проговорил он. — Мои помощники защитят Харта от нападения, поскольку он сам пока скромничает. Помимо этого, мы пока ничего не можем поделать. У нас на руках все судебные и волшебные доказательства, но все это, вместе взятое, пока не дало нам ключа. Нет у нас ни мотива, ни свидетелей, ни орудия убийства. Как нет и ничего объединяющего жертвы. Они могли быть выбраны наобум по причинам, разобраться в которых под силу лишь безумцу.
— Все так, — согласилась Рия. — Продолжай. Вдохни в меня надежду, прошу тебя.
— Если ищешь оптимизма, ты нашла не того утешителя. Сам факт моего присутствия здесь может дать тебе лишь надежду на чудо.
— Кто знает… — устало пожав плечами, сказала Рия. — Вдруг нам повезет. Кладбища — места специфичные, особенно в Шэдоуз-Фолле. Здесь, в такой близости от смерти, реальность истончается. А в свете последних событий, может, нечто или некто подаст нам знаки, которые мы будем
— Ты и вправду готова выслушать по-настоящему плохие новости? — спросил Эриксон, не глядя на нее. — Я не собирался рассказывать тебе ничего до тех пор, пока не найду достаточно крепких доказательств… Да ладно, черт с ними, с доказательствами! Мне надо выговориться, иначе сойду с ума. Еще двое пропали. Никаких предпосылок, никаких угроз. И никаких следов. Выводы делать рановато, но готов спорить, они будут жертвами номер восемь и номер девять.
— Еще двое? — Рия на мгновение крепко зажмурилась, будто в попытке спрятаться от страшных вестей. Эриксон было протянул к ней руки, но момент слабости миновал: Рия открыла глаза и прямо посмотрела на шерифа. — Кто на этот раз? Личности известные?
— Да нет, не очень. Один — человекоподобный, Джонни Квадратный Фут, а другой — он из Мерлинов, поздне-европейской версии. Личности если и известные — то в основном в пределах своей семьи. Но в масштабах города — невелика потеря. И, как в предыдущих случаях, никаких видимых мотивов их исчезновения или убийства. Ни проблем, ни врагов. Просто еще два несчастных содомита были вырваны из нашей среды, и никто этого не заметил.
Рия нахмурилась, притоптывая носком туфли аккуратно постриженную траву:
— Новость о двух последних исчезновениях еще не стала достоянием общественности?
— Нет пока. Постараюсь держать ее в секрете как можно дольше, но это как получится. Кто-нибудь наверняка проговорится. Вот тогда разразится скандал. Нам еще повезло, мы благополучно избежали бунта, когда стало известно о последнем убийстве. Боюсь даже представить, что начнется в городе, когда вскроются еще два.
— Но должен же быть у нас хоть какой-то выход!
— Готов рассматривать предложения! Я делаю все, что в моих силах. Если этого недостаточно — в течение часа мой значок и мое заявление об отставке будут у тебя на столе.
— Не обижайся, Ричард. Я тебя не виню. Просто чувствую себя такой… беспомощной.
Они немного постояли молча, не глядя друг на друга. Отец Кэллеген картинным жестом и быстрой скороговоркой на латыни завершил ритуал, перекрестился, быстро кивнул Рии и Эриксону и, не оглядываясь, торопливо зашагал прочь. Два могильщика с надеждой посмотрели на Рию и Эриксона и обреченно вздохнули, поняв, что ни мэр, ни шериф уходить пока не собираются.
— Раз уж Михаил заявлял, что он ангел, — медленно проговорил Эриксон, — может, стоит потихоньку переговорить с Августином?
Рия вздрогнула. Святой Августин постоянно проживал в Шэдоуз-Фолле. Он был благочестивым, добрым, великодушным и действовал всем на нервы. Есть что-то в нескончаемом, назойливом благочестии, что сводит простых людей с ума. Августин всегда был радушен, весел, энергичен и дурного слова никому не сказал. Большинство людей, пробывших с ним в компании минут тридцать, хватал столбняк — они начинали неимоверно потеть, отпускать непристойные шуточки о своих родственниках, мочиться в цветочные горшки и вообще вести себя довольно экстравагантно. Не будь он хорошим специалистом по выведению бородавок и лечению ревматизма и геморроя, его давным-давно выгнали бы отсюда взашей.