Город, где живёт магия. Трилогия
Шрифт:
– Нет. Мне ведь и самому придётся туда ездить, - почти дословно повторил он то, что говорил в вечер нашей помолвки.
– Но, Ники, ты ведь не уедешь насовсем? Будешь возвращаться сюда, ко мне. Обещаешь?
Я кивнула.
Всё это почему-то напомнило мне сказку про аленький цветочек, героиня которого должна была в определённое время вернуться, чтобы чудовище не умерло от тоски. Вот только Тео ничем не напоминал то сказочное чудовище, оказавшееся, кстати, заколдованным царевичем. От меня не укрылось то, какими заинтересованными взглядами постоянно провожали его девушки на улицах. Если бы он захотел, то уже давно начал бы встречаться с какой-нибудь ведьмой или же обычной девушкой. Для чего ему сдалась фальшивая невеста?
Обнаружив, что, поймав меня при столкновении, Тео так и не разжал рук, лежащих на моих плечах, я попыталась отстраниться и обойти его. Я собиралась вернуться в свою комнату и снова попробовать заснуть. Но он не позволил, привлёк меня к себе, прижался щекой к моим растрёпанным волосам.
– Поздравляю тебя, Ники, - пробормотал он.
– Ты меня уже поздравлял, - напомнила я.
– Значит, поздравлю ещё раз, - проговорил Тео и, прежде чем я повторила свою попытку уйти в комнату, прикоснулся губами к моим губам.
Глава 6
Дарий Княжевич
Приглашать в кафе девушку - одна из тех банальных вещей, которые могут позволить себе как маги, так и обычные люди. Но, несмотря на то, что Дарий никогда не отличался повышенной мнительностью или застенчивостью, он далеко не сразу принял решение о том, чтобы набрать номер и сделать собеседнице предложение вместе посетить одно из городских кафе. Причина этого состояла в том, что каждый взгляд на Регину Воронич, наследницу одной из самых древних в городе магических семей, вызывал в нём чувство вины, которое никак не соглашалось его оставлять.
Каждый раз, беседуя с Региной и чувствуя, как приятно ему её общество, Княжевич не мог не переноситься мысленно в тот заброшенный склад, в который его заманил Карл Розенберг. Было весьма самонадеянным поступком с его стороны отправиться туда в одиночку, но в то время Дарий не был уверен в том, кому может доверять, и, как позже выяснилось, это было далеко не беспочвенно. Но, если бы он приехал чуть раньше, то, возможно, успел бы спасти Артура, того молодого человека, с которым внучка Александра Владимировича Воронича была помолвлена с детства.
Когда Княжевич оказался в том месте, выбранном Розенбергом для встречи, Артур уже был мёртв. Его убило одно из заклинаний, которое не было знакомо Дарию, но ему прекрасно запомнился тот эффект, который оно производило. Будь он чуть меньше натренирован и подготовлен к магическим атакам и ловушкам, чуть слабее защищён от них, и его бы постигла та же участь.
Выбравшись из горящего склада и встретившись с Верховным Инквизитором, Дарий был полон решимости найти и немедленно арестовать Карла Розенберга. Он хотел сделать это самостоятельно, несмотря на то, что по следам сбежавшего мага уже был направлен отряд инквизиторов. Кто бы мог подумать, что в тот вечер сам глава Инквизиции отправится на поиски вместе с ним?
Княжевич общался с Верховным Инквизитором далеко не впервые, но в этом человеке было что-то по-настоящему непостижимое, что-то, чего он никак не мог разгадать и понять. В его сдержанности, в задумчивых взглядах, за которыми пряталось прошлое, которое Карл Розенберг заставил его забыть, в цели его предназначения. Много веков их предки оставались злейшими врагами, ненавидящими друг друга до последнего вздоха, и сложно было привыкнуть к тому, что в настоящее время Инквизиция и Магический Надзор работали в тандеме, а также к факту, заключавшему в себе утверждение, что инквизитор и ведьма могли когда-то полюбить друг друга.
Это давало повод для размышлений о том, о чём, как Дарий был уверен, задумывался и сам Верховный Инквизитор. Только ли ведьмой родилась Вероника, унаследовала ли она инквизиторскую антимагию, и, если да, то в какой момент и каким образом это может проявиться в ней? Несомненно, и сама девушка не могла не чувствовать тревоги по этому поводу. Но Княжевич ни за что бы не стал проводить над ней какие-то эксперименты, чтобы это выяснить, и не позволил бы сделать это другим, хотя инквизиторы бы с радостью ухватились за такую возможность. Пока происхождение дочери инквизитора и ведьмы оставалось тайной для всех, кроме самого Дария Княжевича, её отца и родственников со стороны матери, которые признали её далеко не сразу, а лишь после того, как она обнаружила свою силу во время происшествия в университете.
Возвращаясь в мыслях к тому зимнему дню, Дарий вспоминал, как они с Верховным Инквизитором выходили из здания, готовясь отправиться туда, где инквизиторы вышли на след Карла Розенберга. В тот момент он практически не чувствовал боли от ожогов, настолько сильно был переполнен адреналином и желанием отыскать и наказать мага, вообразившего себе, что он вправе играть чужими жизнями в борьбе за власть, иллюзию которой давали их способности. Княжевич боялся только одного - что он не сможет сдержать себя и вместо надлежащего по его обязанностям ареста убьёт Розенберга на месте.
Они нашли его. Нашли в одном из домов, которые считались собственностью другого человека, но по факту принадлежали Розенбергу. Он ждал, когда за ним приедут, чтобы незаметно покинуть город, но, видимо, кое-кто из сторонников одержимого властью мага переметнулся на сторону его противников. Дарий до сих пор не знал, кто это был, но предательство этих пособников помогло им успеть вовремя. В том доме Карл Розенберг оказался один. С ним не было ни его единственной дочери, ни будущего зятя, ставшего во многом его доверенным лицом. Им обоим удалось выйти сухими из воды в той истории, чего не скажешь о самом Карле.
В тот вечер Дарию впервые пришлось увидеть, как работают инквизиторы, чтобы на какое-то время полностью заблокировать магию противника и практически обездвижить его. Выглядело это жутковато. Карл Розенберг побелел и зашатался, хватаясь скрюченными пальцами за воздух, издавая негромкие хрипящие звуки и в тщетном усилии пытаясь отразить антимагическую атаку Верховного Инквизитора. А тот, стоя напротив и протягивая вперёд правую руку, казался совершенно спокойным, будто находился не на аресте опасного преступника, а в собственном кабинете. Лишь в глазах его отражалось что-то такое, чему нельзя было подобрать названия и от чего хотелось отвернуться, подчиняясь той силе, которая испокон веков заставляла магов и ведьм держаться подальше от инквизиторов.