Город голодных теней
Шрифт:
Это пространство между двумя мирами ей представлялось прозрачной тончайшей тканью, которое тени пробивают, простреливая его насквозь. Почему Влад не может найти эти миниатюрные порталы? Он же сильный! Или он в качестве экстрасенса, как говорят, специализируется на другом?
— … Тася.
— А? Что?
— Мы приехали.
Он не стал спрашивать, задумалась ли она. Открыл ей дверцу и вышел сам. Крепко взял за руку и, неся в другой руке все её пожитки, сопроводил к подъезду. Не сразу опомнившаяся, Тася уже возле его квартиры подняла брови: он — что, боится, что она
Пока она снимала босоножки в ярко освещённой (кажется, она теперь всегда будет обращать внимание на это?) прихожей, Влад отнёс сумки к ней в комнату, а вернувшись, безапелляционно велел ей:
— Умылась, переоделась — и спать. У меня нехорошее предчувствие.
Тася открыла рот спросить, что значат его последние слова, но решила, что лучше прислушаться к его команде. Не повиноваться его тяжёлому взгляду было трудно. Да и не хотелось быть строптивой именно сейчас, когда тело ноет от усталости, хоть вроде ничего и не было такого тяжёлого за всё это время ни в зеркальном городе, ни в своей квартире — даже в начале разборок с мужем. Вспомнив о муже, Тася невольно улыбнулась, горячо благодарная Владу, что он вернулся за нею. Смогла бы она поспать дома спокойно, когда в комнате бывшего горланит банда алкашей? Вопрос риторический… Чуть не шаркая ногами, словно отяжелевшими от одной мысли хозяйки, что сейчас будет наконец долгожданный отдых, она пошла в «свою» комнату, таща сумку с личными вещами… Уже лёжа в постели вспомнила, что не позвонила матери и детям. Поколебавшись, открыла телефонную книгу и чуть не шёпотом извинилась:
— Мама, прости — я поздно.
— Ничего, — бодро ответила мама. — Я сейчас кино досмотрю — и спать. Так что вовремя. Как у тебя дела? Всё нормально?
— Если учесть, что я легла спать раньше тебя, наверное, да — всё нормально.
Мама быстро пересказала события дня, пожаловалась на Артёмку, который упал с крыши сарая, похвалила Катюшку, которая нашла новое куриное гнездо на сеннике и набрала там много яиц, рассказала, как с детьми ходила на речку купаться и загорать, и распрощалась. У Таси хватило сил положить мобильник под кровать, свесив руку, и сон сомкнул её отяжелевшие веки.
… Просыпаться было трудно. Она и спала — видя какие-то странные сны, отчего и понимала, что спит. И бодрствовала, слыша, как за стеной, у соседей Влада, громко и ругаясь «разговаривает» телевизор. Наверное, фильм какой-нибудь смотрят.
Два нудно тоскливых звука ворвались в её сон по нарастающей — сиреной скорой помощи. Они пробивались, ехали в коридорах её беспорядочных снов, пока не превратились в дурную явь, настойчиво будя, вырывая, выдирая из того глубокого сна, из которого просыпаешься чуть не со слезами.
Кажется, Влад уснул тоже сильно. Она уже проснулась, когда звонок (теперь она узнала его — дверной) смолк, зато раздался раздражённый голос Влада. Тася тяжело поднялась с постели и, неудержимо зевая, на всякий случай набросила на себя халатик. И подошла к двери, прислушиваясь.
— Приходите завтра! — чётко и недовольно сказал Влад. — Тогда и разберёмся!
Из-за двери что-то возразили, а когда Влад послал непрошеных гостей, раздался такой стук, точней — грохот, что вздрогнувшей и мгновенно проснувшейся Тасе показалось — дверь слетит с петель или просто-напросто сломается.
Грохот ещё не закончился, а Тася отпрянула от двери. После осторожного стука в свою комнату услышала тихий голос Влада:
— Тася, закройся.
На двери был всего лишь шпингалет, и женщина немедленно задвинула штырь. Промчались томительные секунды, в течение которых она уловила, как сильно и больно бьётся сердце. Затем осторожно нащупала цепочку на шее и, спустив пальцы, вцепилась в медальон, уговаривая себя: это не тени, а значит — всё не так страшно.
Что происходит? Жаль, что нельзя подсмотреть…
В тишине Тася услышала щелчок замка, а потом входная дверь распахнулась… Показалось, вошла толпа народа. Быстрый и уверенный топот ног, короткие, не всегда слышные приказы. Кто-то дёрнул дверь в её комнату — и она отшатнулась.
— Здесь кто? — совсем близко и требовательно спросил мужской голос.
— Не пугайте. Там женщина, — угрюмо отозвался Влад, явно стоящий поодаль.
— Дамочка, выходите, — потребовал незнакомый голос. — Ничего не сделаем!
— Не трогайте её! Она тут ни при чём!
— Дамочка, вы меня слышали? Иначе дверь выбьем!
Тася быстро проверила пуговицы на халате, все ли застёгнуты, пригладила волосы и — с отчаянно бьющимся сердцем — открыла дверь. В небольшой прихожей, теснясь, стояли несколько человек чужих — и все в деловых костюмах. Из знакомых Тасе был один — Алексеич, страшно сердитый, но нисколько не перепуганный. Его держали, заломив руки за спину, двое. Ещё один стоял позади невысокого, но очень властного мужика. Ещё двое сторожили Влада, тоже держа его за вывернутые назад руки. Ему даже одеться не дали. Стоял полуголый, в домашних штанах, и босиком. Тася скользнула взглядом по его животу и рукам — и сердце заныло, несмотря на обстановку: весь в старых шрамах и свежих порезах…
Властный мужик оглядел Тасю, которая нерешительно встала на пороге своей спальни, удивлённо вздёрнул бровь («Чё, какую-нибудь вертихвостку ожидал увидеть?» — враждебно подумала Тася) и скомандовал:
— Всех вон в ту комнату!
«Та комната» являлась, по определению Таси, залом, то есть была побольше остальных. И там были два солидных кресла. В них уселись властный мужик и Влад, к которому подтолкнули и Тасю. А что? Кресло большое — вдвоём уместились. Правда, Влад всё старался отодвинуться и присесть на краешек, отчего Тася прошипела:
— Сиди уж!.. — И ещё огляделась, чем бы его укрыть: двигаться можно и так, в одних штанах, не замёрзнет, а вот сидеть голышмя — не годится. Не нашла — чем, и взяла Влада под руку. Хоть от неё ему погреется, всё равно сидят бедро к бедру. Он голову опустил, но на неё не взглянул. Тася только вздохнула: а ведь помечтала, что выспится… И покосилась на Влада: нехорошие предчувствия у него были — он сказал?
Алексеича тоже усадили. На стул.
Вникая в разговор, Тася начала понимать, из-за чего весь сыр-бор разгорелся.