Город грехов
Шрифт:
— Я видела в окно, как ты пришёл, — ответила Бекки, и голос потонул в звоне посуды, так что пришлось добавить в него октав, — К тому же, ты сказал, что мы увидимся скоро: я ждала тебя, — не стала скрывать очевидный факт Бекки, торопливо скидывая тарелки в раковину и убирая со стола кожуру от яблок.
Конечно, она не была уверена на сто процентов, что правильно истолковала вчерашнее прощание. Но ей настолько хотелось сегодня встретится с ним, что в планах было, несмотря на четверг, вечером пойти в клуб в качестве гостя: а вдруг он будет там… К счастью, рисковать не пришлось. Отправив отца в больницу на еженедельные процедуры в сопровождении бабушки, она почему-то тут же занялась готовкой. Хотелось занять свои
— Грустно признавать, что я так предсказуем, — с притворным сожалением вздохнул Заккари, складывая руки на груди и скользнув взглядом по непривычно оголённым ножкам: короткое платье едва доходило до середины бедра девушки. Голод усиливался, покоряясь аромату яблок и корицы, и с едой он был совершенно не связан. Хотелось зажмуриться, чтобы только не видеть, как несносная девчонка мечется от духовки к раковине, как живописно перепачканы пальчики мукой, как спутался хвостик на белокурой головке и покрылись румянцем щёчки. Дрожь прошла по его телу, заставляя сцепить зубы и плотнее вжаться в стену за спиной.
— А мне очень даже нравится такая предсказуемость, — тихо пробормотала Бекки, убавляя огонь в духовом шкафу. Ситуация стала немного нервировать: слишком беззащитный у неё сейчас вид и слишком странно понимать, что Зак находится в её доме, на её скромной кухне, без уже привычных пиджака, шляпы и лёгкого налёта отстранённости. Она давно хотела увидеть его днём — и, судя по всему, это было опасное желание. Потому, как при каждом мимолётном взгляде на застывшую у двери фигуру у Бекки перехватывало дыхание от восторга. Мягкие волны смольных волос, простая белая рубашка и светлые брюки, и всё это ещё и украшено лёгкой коварной усмешкой пухлых губ.
Платье девушки колыхнулось мягкой волной вокруг стройных бёдер ещё раз, словно специально дразня и без того потихоньку теряющего ниточки контроля Зака. Будто что-то рвётся внутри, каждый нерв, один за одним, как перетянутая тонкая струнка: дзинь, дзинь… Последняя капля для лопающегося самообладания: Бекки облизнула пересохшие губки, заставляя тут же вспышкой вспомнить их вкус.
К чёрту.
Скользящий, тихий шаг к ней, даже не замеченный увлечённой уборкой муки со стола девушкой. Зак окончательно потерялся в своих желаниях, когда подошёл максимально близко, достаточно, чтобы ладони без тени сомнения легли на гибкую талию, украшенную белым бантом фартука.
— Значит, я предсказуемый, так, девочка-радуга? — шепнул он, сжимая хватку и преодолевая лёгкое сопротивление дёрнувшегося от неожиданности тела. Что только усугубило ситуацию — упругие бёдра, скрытые лишь тонким подолом платья, прижались на мгновение к его паху, почти превратив последние слова в жалобный стон. Никакие брюки не могли спасти от жара этой маленькой искусительницы, так быстро заражающего, словно лихорадка.
— Зак, ты что, пусти…
Снова попытавшись чуть отстраниться и лишь сильнее вжавшись в стол, Бекки прикрыла глаза, пытаясь совладать с дыханием. Так близко. Так горячо, что от касания его рук кожа плавится. А Зак словно и не чувствовал сопротивления, тут же, впрочем, утонувшего, когда его губы уверенно скользнули вдоль синеватой венки на шее к учащённому пульсу. Мурашки наслаждения вынудили Ребекку вцепиться пальчиками в край столешницы, чтобы только удержаться на ватных ногах. Она не представляла, что это может быть настолько прекрасно: ощущать спиной прижимающееся всё тесней напряжённое крепкое тело, восхитительно горячие поцелуи на шее и… да, с ума сойти, упирающаяся в ягодицу отчётливая твёрдость, о которой скромным девочкам не положено знать вообще.
— Ты
— И не надо, — едва слышно, как жуткую пошлость, прошептала Ребекка, не смея открыть глаза и растворяясь в каждом касании рук Гранта, уверенно поднимающихся к груди. Два слоя материи — вся преграда, ведь дома она не носила нижнего белья. Вероятно, это большая ошибка. Да, впрочем, всё происходящее никак иначе не назовёшь: позволять мужчине так бессовестно лапать себя, да ещё и практически рассыпаться на куски в его руках это явно то, что бабуля и приходской священник окрестили бы словом «разврат».
К чёрту.
К чёрту, потому что ладони Зака накрывают мягкие полушария и осторожно сжимают, разливая по венам шипящий кипяток. Потрясённо приоткрыв ротик, Бекки ловит воздух, пропитанный ароматом табака и цитруса, того самого, что преследовал неделями. Пальчики вцепляются в столешницу уже до хруста суставов, сердце ломится в грудную клетку, а Грант все настойчивей, сильней стискивает пальцы, и тихий, скулящий девичий стон добавляет новый звук к частым прерывистым дыханиям двух окончательно погрязших в своей жажде людей.
— Ох, чёрт, Бекки!
Этот столь желанный звук смывает все разумные доводы «против», которые по дороге сюда ещё были у Заккари: какая может быть речь о совести или ещё каких-то глупостях, если их обоих трясёт от такой близости. Продолжить. Получить больше, попробовать этот десерт… Только придётся немного обезопасить себя от цепких пальчиков, до сих пор перемазанных мукой.
Он хватает её за запястья и, не встретив и капли возмущения, заводит руки Бекки за спину. Подхватив со стола какое-то полотенце, быстро связывает их вместе, практически не соображая, что делает. Аромат яблок и корицы подчинил себе каждое движение, а странная покорность девушки только ещё больше завела тикающую бомбу внутри. Не в силах медлить, Зак разворачивает Ребекку к себе лицом и впивается в губы глубоким, жадным поцелуем, встречая лишь не менее пылкий, пусть и неумелый ответ.
Наверное, именно так и тонут окончательно. Подвластная каждому движению его языка, вытворяющего форменное безобразие у нее во рту, связанная не только оковами на запястьях, но и тугими нитями вокруг сердца, Бекки не могла и не хотела сопротивляться. Жар разливался от самых сплетённых губ вдоль прижатой к мужскому торсу груди и до самого живота, в котором уже нещадно тянуло новыми ощущениями. Словно чего-то не хватает. Важного. Необходимого до боли.
А Заккари совершенно перестал думать головой. Выпивая вкус карамельных губ, врывался в её ротик снова и снова, пытаясь прокричать о своих правах на него, отметить, завоевать и поставить свой флаг. Две его сущности, две грани противоречивого характера сливались в одном стремлении: и тихому мальчику, любящему темноту и одиночество; и жестокому Аспиду жизненно необходима была эта девчонка. Вся. Пока лёгкие не разорвет от очередного забытого вдоха, пока от легкого трения ее груди о его рубашку не загорится кожа, пока руки, бесстыдно спускающиеся на её бёдра, не начнет ломить от сдерживаемой силы. Рывком приподняв свою долгожданную добычу, Грант усадил её на стол и тут же расположился между ног, наплевав на задравшееся платье. С трудом заставив себя оторваться от припухших истерзанных губ, вернулся к нежной шейке, оставляя влажную дорожку рваных поцелуев.