Город иллюзий (сборник)
Шрифт:
Дом казался реликтом золотой поры человечества, прикипевшим к этой долине. Века его пощадили. Прибежище, уют и, прежде всего, порядок — произведение рук человеческих. Какая-то слабость охватила Фалька при виде дыма, поднимавшегося из красных кирпичных труб.
Он сбежал вниз по длинному склону, через огороды на тропу, которая вилась вдоль реки среди низкорослой ольхи и золотистых ив. Не было видно ни единой живой души, кроме красно-бурых коров, пасшихся за рекой. Тишина и покой наполняли залитую зимним солнцем долину.
Замедлив шаг, Фальк
Краем глаза он уловил какое-то движение в открытом окне как раз над глубокой дверной нишей. Фальк в нерешительности стоял и смотрел вверх, когда вдруг неожиданно почувствовал глубокую острую боль в груди между ребер. Он зашатался и осел, сжавшись, как прихлопнутый паук.
Боль жила в нем лишь краткое мгновение. Он не потерял сознания, но был не в силах пошевелиться или промолвить хоть слово.
Его окружили люди. Он видел их, хотя и смутно, сквозь накатывавшие волны небытия, но почему-то не слышал голосов. Он будто совершенно оглох, а тело его полностью оцепенело. Он силился собраться с мыслями, несмотря на отказ органов чувств. Его схватили и куда-то понесли, но он не ощущал рук, которые подняли его. Сперва навалилось ужасное головокружение, а когда оно прошло, Фальк потерял всякий контроль над своими мыслями — те куда-то рвались, путались, мешали одна другой… В голове начали возникать какие-то голоса, кричащие и шепчущие, хотя весь мир плыл, тусклый и беззвучный, перед его глазами.
«Кто ты… ты откуда пришел Фальк куда ты идешь не знаю человек ли ты на запад я не знаю не человек…»
Слова накатывали, как волны, отзывались эхом, парили, будто ласточки, что-то требовали, напирали, наталкивались друг на друга, кричали, умирали в серой тишине…
Черная пелена застилала глаза. Через нее пробился лучик света.
Стол; край стола, освещенный лампой в темной комнате.
Фальк обрел способность видеть, чувствовать. Он сидел на стуле в темной комнате за длинным столом, на котором стояла лампа. К стулу его привязали: он чувствовал, как веревка врезается в мышцы груди и рук при малейшей попытке пошевелиться.
Движение: слева возник один человек, справа — другой. Подобно Фальку, незнакомцы сидели вплотную к столу: наклонились вперед и переговаривались друг с другом. Голоса их доносились словно издалека, из-за высоких стен, и Фальк не мог разобрать ни слова.
Он поежился от холода. Это чувство крепче связало его с реальностью, и он начал обретать контроль над своими ощущениями. Улучшился слух, вернулась способность шевелить языком.
Удалось пробормотать невнятно:
— Что вы со мной сделали?..
Ответа не последовало, но вскоре человек, который сидел слева, приблизил свое лицо вплотную к лицу Фалька и громко спросил:
— Почему ты пришел сюда?
Фальк услышал слова; через мгновение он понял, что они означали. Спустя еще мгновение он ответил:
— Ради убежища. На ночь.
— Убежища? От чего ты искал убежища?
— От леса. От одиночества.
Холод все глубже пронизывал его. Удалось слегка высвободить свои тяжелые, онемевшие руки, и Фальк попытался застегнуть рубашку. Пониже веревок, которыми он был привязан к стулу, как раз между ребер, он нащупал небольшое болезненное пятнышко.
— Держи руки по швам! — велел человек, сидевший в тени справа. — Нет, здесь больше чем программирование, Аргерд. Никакая гипнотическая блокировка не смогла бы противостоять пентанолу.
Тот, кто сидел слева, крупный мужчина с плоским лицом и бегающими глазками, ответил тихим, шипящим голосом:
— Откуда у тебя такая уверенность? Что нам, собственно, известно об их трюках? В любом случае, откуда нам знать, какова его сопротивляемость, кто он? Эй, Фальк, ответь, где находится то место, откуда ты к нам пришел, — Дом Зоува, не так ли?
— На востоке. Я вышел… — Число никак не приходило ему в голову. — Думаю, четырнадцать дней назад.
Как им удалось узнать название его Дома, а также его собственное имя?
Способность мыслить быстро возвращалась к Фальку, и его удивление длилось недолго. Ему случалось охотиться на оленей с Метоком, стреляя при этом специальными дротиками; животное погибало от малейшей царапины. Игла, которая вонзилась в него, или последующая инъекция, сделанная, когда он был беспомощен, содержала некий наркотик, который наверняка снимал как сознательный самоконтроль, так и примитивные подсознательные блокировки телепатических центров мозга, оставляя его открытым для допроса.
Они рылись в его мозгу. От этой мысли ощущение холода и слабости нахлынуло еще сильнее, подкрепленное бессильной яростью. Какова причина столь бесцеремонного вторжения? Почему они решили, что он намерен лгать им, еще до того, как перемолвились с ним хоть словом?
— Вы думаете, что я — Синг?
Лицо человека справа, худого, длинноволосого и бородатого, внезапно появилось в круге света лампы. Поджав губы, незнакомец открытой ладонью ударил Фалька по губам. Голова Фалька откинулась назад, и от удара он на мгновение ослеп. В ушах зазвенело, во рту возник привкус крови. Затем последовал второй удар, третий…
Человек свистящим шепотом повторял раз за разом:
— Не упоминай этого имени, не упоминай, не упоминай…
Фальк беспомощно ерзал на стуле, пытаясь хоть как-то защититься или вырваться. Человек слева что-то отрывисто рявкнул, и на некоторое время в комнате воцарилась тишина.
— Я пришел сюда с добрыми намерениями, — сказал наконец Фальк, стараясь говорить как можно спокойнее, несмотря на гнев, боль и страх.
— Хорошо, — кивнул сидевший слева Аргерд. — Давай выкладывай свою историю. Итак, ради чего ты пришел сюда?