Город каменных демонов
Шрифт:
«Нет, это не тот камень! Черт меня побери — не тот! Похож, совсем такой же и на вид, и на скол, и на твердость, но не тот!..»
Он рухнул в кресло и смахнул рукой со стола на пол кипу бумаг. Просто так, чтобы излить накопившуюся злость. Будь это тот, знакомый камень, под резцом уже давно проступили бы очертания юной девушки, а тут все еще статуя походит не на произведение искусства, а на каменного истукана. Работу неграмотных дикарей!
Злость все не проходила. Необходимо было забыться.
Кляня на
В последнее время он из всех сильнодействующих средств предпочитал опиум.
Нет, поначалу он боялся, как и любой здравомыслящий человек, что проклятое зелье затянет его, станет частью души, необходимым ежедневным ритуалом. Но Искуситель был прав: его, несмотря на старость, не брало ничего — ни крепкие напитки, ни любвеобильные дамы, ни утомительные поездки. Даже стариковские хвори обходили девяностолетнего Виллендорфа стороной. Не стал исключением и наркотик.
Пару минут спустя скульптор, даже не сняв пропыленного рабочего костюма и не вымыв рук, возлежал на мягкой кушетке, специально для таких вот случаев стоящей в углу, и изредка прикладывался к курящемуся ядовитым дымком мундштуку. Вскоре полутемная мастерская заволоклась туманом, все предметы расплылись, а незаконченная статуя, наоборот, проявилась из мглы со всей резкостью.
Только это уже была не статуя…
— Все куришь, мастер, — ядовито улыбнулся ОН, приближаясь к ложу. — Это ведь очень вредно, забыл?..
— Ты же избавил меня от вреда всех излишеств, — улыбнулся в ответ Юрген, чувствуя, как с каждой затяжкой в жилы вливается молодость и сила. — Или пришел взять свои слова обратно?
— Что ты, что ты! — выставил вперед ладони Искуситель. — Трави себя сколько влезет! Но ты ведь хотел меня зачем-то видеть, — добавил он сварливо после некоторого молчания. — Это тебе настолько нечем заняться, что ты решил задурманить себе мозги, а у меня нет ни минутки свободного времени. Говори скорее, не задерживай меня!
Виллендорф улыбнулся.
— Не говори ерунды, черт. Ты сам повелеваешь временем, и оно для тебя не указ. Это ведь ты придумал часы, чтобы искушать людей, а теперь ссылаешься на отсутствие времени.
— Подловил… — рассмеялся Нечистый. — В чем-чем, а в логике тебе не откажешь. Жду не дождусь, когда заполучу тебя к себе.
— Не дождешься.
— Ну, это посмотрим… Итак, в чем загвоздка?
Ваятель помолчал, собираясь с мыслями, ставшими вдруг легкими и прозрачными, как у юной девушки.
— Ты не выполняешь договора, — сообщил он участливо слушающему собеседнику, напоминающему теперь доктора у постели больного.
— В чем же это заключается?
— Я не могу работать.
— Почему? Затупились инструменты?
— Нет, все это в порядке. Нет нужного материала.
— Зачем же дело встало? Пошли кого-нибудь, пусть купят. Каррарский мрамор, например. Великолепная вещь. Сам великий Микеланджело не чурался… Или у тебя закончились деньги? Могу ссудить.
— Ты сошел с ума? Ты же знаешь, что я работаю только с черным гранитом.
— И во всем мире гранит закончился? Да ты чудовищно плодовит, Мастер!
— Да, закончился. Но не во всем мире, а в твоем чертовом Бранте Клеве. Не далее чем вчера проклятый торговец камнем из Кенигсберга, черт его побери, пытался всучить мне другой камень.
— Не передергивай, — покачал головой Враг Рода Человеческого. — Я тут ни при чем. Твердь земную, а заодно и камни, творил не я, а он, — когтистый палец указал в потолок. — Не желаешь обратиться к нему?
— Я желаю, чтобы ты обеспечил меня материалом.
— И только-то? Да у тебя весь задний двор им завален! Кто распорядился вымостить им улицу возле твоего городского дома? А забутил несколько акров болота разве я?
— Но ведь это ерунда — осколки, булыжник, если не щебенка! Из большинства тех, что покрупнее, не вырезать и шахматной фигурки!
— Из обломков легко собрать целое.
— Чтобы я клеил из черепков? Да я бракую камень, если там даже намек на трещину! Не хватало, чтобы мои творения рассыпались под своим весом! Ты надо мной смеешься?
— Ничуть. Но есть простой способ…
Открыв глаза, Виллендорф долго смотрел на незаконченную статую, а потом подергал за шнурок колокольчика.
— Езжай к этому жулику Миерштрассу, — велел он явившемуся, словно чертик из табакерки, слуге. — И скажи ему, чтобы привез из Швеции весь камень каменоломни Бранте Клев, который там еще остался. Только без обмана! С затратами пусть не считается.
Но за камнем, увы, пришлось отправиться уже не старому Миерштрассу, а его сыну: в тот же вечер, как побеседовал со скульптором, старик перебрал вечером сливянки, оступился на лестнице, ведущей на второй этаж своего роскошного особняка, и его хватил удар. Медик не успел…
Покровитель Мастера чересчур буквально выполнял его желания, даже высказанные мимоходом. Скульптору даже стало жаль старого пройдоху. Но слово не воробей. И вряд ли его последствия исправят несколько купюр.
— Я видел во дворе у покойного мальчишку, — обратился Виллендорф к безутешной вдове покойного. — Это ваш сын, фрау?
— Внук, господин.
— Кажется, он что-то лепил из глины. Соберите его в дорогу — я беру его в ученики.
— Но это же очень дорого!..
— Я буду учить его бесплатно, — отмахнулся Мастер и добавил непонятно для доброй женщины: — Долги нужно отдавать…