Город каменных демонов
Шрифт:
Евгений сбежал по лестнице, распахнул подъездную дверь и зажмурился от солнца, бьющего ему в глаза. В другое время, может быть, он и оказался бы недоволен этим, но последние дни ему хотелось радоваться всему на свете, скакать на одной ножке, как дошколенку, петь во весь голос и улыбаться каждому встречному. Даже если бы за дверью сейчас лило, как из ведра, он все равно был бы рад, потому что с некоторых пор его жизнь освещало иное солнышко…
Размахивая сумкой, он пересек дворик и свернул было в арку ворот, как услышал за спиной чей-то смутно знакомый
— Д-доброе утро, Евгений Г-григорьевич…
— Вы?! — круто обернулся он к заводскому архивариусу. — Как вы меня отыскали? Зачем?..
— Г-городок наш маленький, — развел руками инженер. — Все всех знают… Вы уж простите меня за п-проявленную подозрительность…
— Охотно! — Женя протянул Сергею Алексеевичу руку — сегодня он готов был простить и понять всех на свете. — Вы по делу или просто так?
— По делу, — воровато оглянулся Прохоров, торопливо пожимая протянутую ладонь. — И дело это очень важное. Может быть, мы не будем маячить тут, на виду у всех?
— А что?.. — Искусствовед тоже оглянулся, бросив взгляд на дремлющую на лавочке старушку с детской коляской, ребятишек, копошащихся в песочнице под выгоревшим от солнца и потемневшим деревянным грибком, подкрадывающуюся к беспечным воробьям бело-рыжую кошку…
— Да так, ничего… Просто я не привык разговаривать там, где может услышать кто-нибудь посторонний.
— Легко верю, — улыбнулся Князев, вспомнив обшитый досками «бункер» заводского затворника. — Я слышал, что вы не очень любите покидать свое… убежище?
— Да. Но на все есть свои причины. Более чем веские причины. Вы торопитесь?
— Да нет, не особенно… — Женя честно попытался вспомнить, есть ли среди запланированных на это утро дел неотложные, или их все можно отложить «на потом». Выходило, что ничего, требующего «пожарного» решения, нет.
— Тогда, может быть, пройдем к вам? Так будет удобно? А то до моих апартаментов далековато…
— Давайте поднимемся… Татьяны Михайловны дома нет…
Уже на лестнице молодой ученый спросил:
— А вы действительно живете в своем… архиве?
— Нет, у меня есть квартира в городе… Только я редко там бываю… Теперь.
— Почему?
Инженера мучила одышка, он поднимался медленно. Да и Евгений, честно говоря, никак не мог приноровиться к этой лестнице, хотя она на первый взгляд мало отличалась от родного питерского парадного, тоже построенного бог знает когда. То ли ноги у немцев были не так устроены, то ли еще чего, но взбежать по истертым от времени ступеням почему-то не получалось. И дело тут было не в скользких каменных плитах. Возможно, старинные строения каким-то непостижимым образом меняли что-то внутри человека. То, что именуется модным сейчас словечком «менталитет»…
— Ничего особенного… Я холостяк, и мне удобнее жить ближе к работе… Почти на работе…
— Я бы сказал: удобство сомнительное, — заметил молодой человек, вспомнив служебные помещения музея, промозглые даже в летнюю жару, и то, каких трудов ему стоило просто обжить свою крохотную клетушку, именуемую кабинетом. А уж жить в ней по-настоящему…
— Кому как, — Сергей Алексеевич остановился и перевел дыхание. — Мне удобно… К тому же есть более веская причина. Пару лет тому назад из-за
— А перенести документы туда?
— Невозможно… Я же вам говорил… Никто не разрешит…
Вера выглянула из своей комнаты на звук открываемого замка.
— Женя? А чего так рано? Ой! Кто это с тобой…
Когда все формальности были позади, чай, навязанный гостю юной хозяйкой, не желающей слушать никаких отказов, выпит, а некоторая неловкость развеялась, трое новых знакомых удобно устроились в Жениной комнате.
— Еще раз прошу извинить меня за ту подозрительность и, откровенно говоря, хамское поведение, но я принял вас не за тех… Иногда, знаете ли, появляются разные люди, хотят что-то узнать, даже что-то предлагают… Сейчас чаще, чем раньше. Но я навел справки… И Татьяну… простите, Татьяну Михайловну, и Василия Петровича я хорошо знаю по прошлой работе. А с мужем Татьяны Михайловны, покойным Валерием Степановичем, я даже дружил. Так что их рекомендаций для меня больше чем достаточно.
— Ну, значит, спасибо нашим поручителям, — улыбнулась Вера. — И что вы хотели нам рассказать?
— Даже не знаю, с чего начать… Кстати, а что у вас с рукой, милочка?
Вера, смутившись, поправила рукав блузки, открывший узкую марлевую повязку чуть ниже локтя.
— Так, поранилась где-то…
— Будьте осторожны.
Евгений внезапно понял, что давным-давно прекратил обращать внимание на заикание архивариуса. Или он перестал заикаться?
Но в следующую минуту он уже забыл про все дефекты речи на свете…
— В конце сентября одна тысяча двести пятьдесят пятого года отряд рыцаря Вильгельма фон Мюльхейма, преследуя отступающие остатки веславского ополчения, вышел к небольшой деревушке Аграва…
Дождь и не собирался стихать.
Нудный мелкий дождь, похожий больше на водяную пыль, висящую в воздухе, довольно привычный для этих низинных мест. Опять же чувствовалась близость Балтики, над которой уже начали свою вековечную круговерть осенние шторма, швыряющие скорлупки судов, будто игрушки, и шутя разбивающие о коварный берег, где пропитанный соленой водой плотный песок отмелей пробивал днища не хуже скал…
— Как думаешь, Вилли, — оставив своих бойцов, испытанных сарацинскими саблями и стрелами в Святой земле, барон фон Гройбинден, второй по старшинству рыцарь небольшого отряда после фон Мюльхейма, теперь ехал с командиром стремя к стремени. — Далеко ли ушли эти свиньи-язычники?
— Вряд ли, Гуго, — буркнул фон Мюльхейм, брезгливо стряхивая воду со стального нагрудника, уже чуть тронутого ржавчиной. Вода пропитала войлочный подшлемник, поддетый под кольчужный капюшон, и теперь ручейками сбегала по лицу рыцаря. Кованые глухие шлемы они сняли, но совсем обнажать голову было опасно: в каждый момент из-за любого куста могла вылететь стрела. — Помнишь, что рассказал тот пленный под пыткой, прежде чем испустить дух? Тут совсем рядом родовое гнездо этих дикарей, не ведающих Святого Писания. Их капище.