Город костей
Шрифт:
– А я и раньше знал.
Ее рот перекосило презрение.
– С какого ж это времени?
Он подумал, не сказать ли ей, что угадал это еще при первой встрече у фонтана на площади, но если они наконец-то стали говорить откровенно, то вряд ли стоит начинать с новой лжи.
– По голосу. Да и такую стрижку я видел только у женщин с верхних ярусов.
И уж если говорить по правде, то юноша из нее получался странный тощий какой-то, зато как девушка, стройная и с точеными чертами лица, она была хороша. Кожа у нее была светлая, что у патрициев свидетельствовало о недавнем вхождении в сословие; надо думать,
– А почему ж ты тогда ничего не сказал?
– Какое мне дело до твоей личной жизни?
– Моя личная жизнь тут ни при чем. Какой дурак будет таскать на себе чадру, если только не обязан это делать?
– Она нахмурилась и провела ладошкой по коротко остриженным волосам, как будто чувствовала себя очень неуютно без головного платка.
– И откуда ты знаешь, какие прически носят патрицианки?
– Читал где-то, - ответил Хет и подумал, что пора менять тему разговора.
– А ты кто такая?
Она заколебалась, закусила губу, а потом ответила:
– Илин.
Хет заметил, что она не назвала ни свое имение, ни свою семью, что могло бы указать на ее положение в обществе.
– Где ж ты взяла эту древнюю табличку, Илин? Она не относится ни к одному из известных типов.
Илин с надеждой взглянула на украшение в его руках и спросила:
– Значит, это действительно редкость, а? Не подделка?
– Нет.
Хет снова повертел драгоценность в руках, пытаясь заставить себя забыть о полученном им наслаждении, чтобы постараться оценить ее беспристрастно. Он покопался в кармане и отыскал там "блошиное стекло" - очень полезное приспособление, состоявшее из двух изящных костяных трубочек, в каждой из которых был набор увеличительных стекол. Рассмотрев украшение с помощью этого приборчика, Хет понял значение узора тонких линий, выгравированных между кристаллами.
– Да, это действительно ценность, - сказал он.
Обломки кристаллов и тяжелые запаянные стеклянные трубочки с ртутью, особенно если они были оправлены в мифенин, считались частями магических машин древних; вернее сказать, крисы и ученые принимали их за остатки таких машин. Хет подумал: а знают ли об этом Хранители?
– Напоминает ли тебе это что-нибудь находящееся здесь? Может быть, его можно куда-то вставить?
– спросила Илин, стараясь заглянуть через его плечо.
Он повернул голову и дождался момента, когда их глаза встретились. Ее губы скривились в странной полуулыбке, и она добавила:
– Мы думали, что так может случиться.
Хет поднялся на ноги, все еще продолжая смотреть ей в глаза.
– О, так, значит, она должна была подойти к чему-то здесь? И это чей-то секрет, чей-то очень-очень важный секрет. И ты еще утверждаешь, что мы должны были расстаться друзьями, после того как я сделал бы то, что должен был сделать?
Она виновато развела руками.
– Да, но я тогда не знала, что ты так быстро соображаешь и тебе известно столь многое.
"Достаточно, чтобы стать опасным", - подумал Хет. И направился к пандусу. Он вошел в вестибюль и остановился в центре помещения, изучая формы, вырезанные в стенах. Илин тоже прохромала по пандусу вслед за ним, но остановилась у дверей, пораженная впервые открывшимся перед ней видом
Прошла минута. Илин нетерпеливо зашевелилась и сказала:
– Ничего не случилось.
– А ты хотела, чтоб был взрыв? Или чтобы Останец постепенно опустился в песок?
– Хет попробовал вытащить табличку обратно, но она слишком плотно вошла в вырезанное для нее углубление. А у него с собой не было даже измерительной веревочки, чтобы замерить размеры пластины.
– Знаешь, если бы ты посвятила меня в секрет до того, как мы ушли из города, я бы захватил с собой кое-какие инструменты, чтобы замерить, насколько точно совпадают размеры. А сейчас нам остается только сказать твоим друзьям, что да, мы его сюда вставили и что все вроде бы правильно.
– Но...
– Илин подошла ближе и протянула руку, чтобы осторожно ощупать пластинку, особенно края ее соприкосновения со стеной.
– ...Я думала, что-то должно произойти!
Мысль, что древности имеют таинственное предназначение, была широко распространена среди тех, кто познавал историю Древних и Выживших из россказней суеверных и полусумасшедших старух.
– Самые большие неприятности на рынке древностей начинаются тогда, когда конкуренты решают избавиться от своего удачливого соперника, - сказал Хет девушке.
Магические машины Древних должны были быть дьявольски сложны, если те обломки, которые видел Хет, действительно имели к ним отношение. Можно было бы отыскать выложенные кристаллами таблички для всех углублений в стене вестибюля, но это, вероятно, не составило бы и половины того, что необходимо, а кроме того, все равно было неизвестно, как пустить эти механизмы в ход. И тем не менее эта табличка была бесценным ключом к открытию замысла создателей Останца. Робелин бы плясал от радости. Хет и сам бы пустился в пляс, если б мог постичь все значение случившегося.
Немного подумав, он слабо нажал пальцем в самом центре таблички. Издав похожий на звонок звук, она упала ему на ладонь.
– Можно с уверенностью сказать, что она предназначена для этого места, что само по себе является важным открытием. Ты понимаешь, что Академия сразу захочет приобрести эту вещь? Я могу сделать для тебя оценку, если хочешь, но какому-нибудь дилеру с верхних ярусов придется ее подтвердить - моя подпись на официальных документах ничего не стоит.
– Он посмотрел на Илин и увидел, что она выглядит более чем разочарованной. Можно сказать, она была просто убита.
– А ты чего ждала-то?
– спросил он.
– Все известные магические машины, которые продолжают действовать, я могу сосчитать по пальцам руки.
"Боль-палка, например, - подумал он.
– Впрочем, она наверняка считает, что свою потеряла в Пекле".
– Я знаю.
– Она покачала головой.
"Она же просто не понимает, - подумал он.
– Они только воображают, что понимают. Все они одинаковы".
Как будто в подтверждение его мыслей, Илин сказала;
– Это совсем не то, на что я рассчитывала.
"Если бы в моих руках оказалась такая невероятная ценность, я не стал бы огорчаться, но в нашей ситуации все относительно".