Город костей

Уэллс Марта

Подняв глаза на Риатена, Хет внезапно обнаружил, что там, в тени вестибюля, кто-то стоит за спиной старца.

Хет моргнул несколько раз, думая, что его обмануло облако пыли или отраженный отблеск воды в цистерне. Человек, стоявший за аркой входа в вестибюль, носил домотканую черную одежду, полы его бурнуса были подоткнуты выше обтягивающих ноги кожаных сапог, очень удобных для скитаний по Пеклу. Для горожанина он был очень высок, даже выше Хета, широк в плечах, но волосы под его темной головной повязкой уже побелели и от солнца, и от лет. Черную одежду носили приговоренные преступники, поэтому было не очень большой неожиданностью встретить

этот цвет в пустыне, но с широкого кожаного ремня свисала боль-палка, так что незнакомец должен был принадлежать к Хранителям. Хет подумал, что он сам, должно быть, совсем ошалел, если не заметил эту фигуру среди тех Хранителей, что ожидали у входа.

А затем он встретился с глазами пришельца - светлыми, смеющимися и совершенно безумными.

Хет начал автоматически упаковывать книгу, не думая ни о чем, кроме того, что ей лучше быть подальше от той свалки, которая тут сейчас начнется.

Сонет Риатен проследил его взгляд, и отсутствие реакции с его стороны показалось Хету удивительным. Зато Кайтен Сеул вскочил на ноги и сорвал с пояса боль-палку. Один из ликторов поднял ружье, чтобы выстрелить, но другой Хранитель схватил его за ствол.

Риатен успокаивающе поднял руку. "Немного театральный жест", - подумал Хет и увидел, что та же мысль отразилась и в глазах внезапно появившегося человека. Только Илин не сдвинулась с места, продолжая сидеть на бортике цистерны, прямая, как стрела.

Лицо Риатена было мрачно, казалось, он встретился с опасностью, справиться с которой было не под силу даже Мастеру-Хранителю. Он тихо сказал:

–  Что надо тебе здесь, Констанс?

–  Да я хотел узнать, что надо здесь тебе. Ты же, надо думать, не рассчитывал, что отъезд такой важной персоны пройдет незамеченным?

Хет сразу узнал этот голос. "Но ты же был тут задолго до того, как сюда заявилась делегация Первого яруса". Размеры фигуры тоже совпадали, если судить по тому немногому, что он успел заметить ночью. Хет осторожно положил книгу в ее футляр, стараясь не отрывать от нее глаз и выглядеть человеком, чья значимость совершенно ничтожна.

–  Чтобы отнести сплетни своему господину?
– Это походило бы на рычание, если б Риатен не был воспитан так хорошо.

–  Нашему хозяину.
– В ответе звучала откровенная издевка.

–  Как ты прошел мимо моих людей внизу?

–  Очень просто. Теперь они все мертвы.

Хет поднял глаза. Он был поражен. Все остальные тоже не могли оправиться от полученного шока. Затем он увидел беглую улыбку на устах человека, которого называли Констанс, и тот сказал:

–  Нет, я, к сожалению, оставил их живыми, так что они могут и дальше плести свои заговоры.

Брови Риатена сошлись на переносице.

–  Все, что я здесь делаю, вовсе не является предательством.

–  Я предпочитаю не открывать дискуссию по этому вопросу. Ты же знаешь, политика меня не интересует.
– Потом Констанс взглянул на Хета, который все еще держал книгу, чувствуя, что потерпел полное поражение в своей попытке выглядеть незначительным.
– А это, должно быть, то блистательное дополнение к твоей коллекции, о котором я столько слышал? Или это все еще считается секретом?

Хет продолжал молчать под этим спокойным, смеющимся взором, думая: "Он знает, что ночью здесь был я и что я знаю: он следил за Илин, а вовсе не за Риатеном". И еще он чувствовал, что его затягивают в заговор, участником которого он вовсе не стремился стать.

Губы

Риатена растянулись в тонкую полоску.

–  Никаких секретов, - сказал он с улыбкой, которая свидетельствовала о его лжи еще даже до того, как были произнесены слова: - Мои ученики изучают прошлое. Я принес книгу сюда, чтобы они увидели ее в современном ей окружении.

"Какое уж тут окружение, - возмущенно подумал Хет.
– Ведь нет никаких доказательств, что Выжившие пользовались Останцами как убежищами".

–  Тогда, надо полагать, не будет возражений, если я познакомлюсь с этой книгой, - сказал Констанс. От него прямо несло логикой и дружелюбием.

–  Она слишком драгоценна, чтобы ее трогали посторонние.

Один из ликторов внезапно прыгнул вперед, подняв ружье над головой, как дубину. Он уже находился в полушаге от Констанса, когда вдруг зашатался и попятился назад как будто получил сильнейший удар. Ружье с лязганьем покатилось по каменному полу, лицо ликтора побледнело, затем стало белым от ужаса и наконец покрылось синевой смерти. Он рухнул с каким-то деревянным стуком, и все присутствующие попятились. Все, кроме Риатена, Илин, впившейся пальцами в борт цистерны, и самого Констанса, который взглянул на Риатена без сожаления и без вызова, просто сказав:

–  Он застал меня врасплох.

Мастер-Хранитель ничего не ответил, но в глазах его горело бешенство.

Тело ликтора выглядело так, будто пролежало дня три под иссушающими лучами солнца, кожа на лице натянулась и стала ломкой, как старинный пергамент. Все смотрели на него со страхом. Хет почувствовал, как теплый камень цистерны впивается ему в спину, и понял, что он все еще пытается увеличить расстояние между собой и Констансом. Он заставил себя расслабиться, подумав: "Магия Хранителей, и он уже настолько обезумел, что вряд ли остановится перед ее новым применением". Никаких завязанных узлами шнурков, никаких магических машин... Просто мелькнула мысль - и вот уже мертвый человек валяется на каменном полу древнего Останца. Только теперь до Хета вдруг дошло, что именно он держит в руках эту проклятую книгу. К Риатену наконец вернулась способность говорить.

–  Если ты не можешь себя контролировать...
– начал он глухо.

Гнев Риатена, по-видимому, раздражал Констанса сильнее, нежели поступок ликтора. Он процедил:

–  У меня истощилось терпение, Сонет, да и вообще я не могу торчать тут без конца, восхищаясь твоей попыткой показать свою изысканность в лучшем виде. Подай мне книгу.

Мастер-Хранитель заколебался, потом взглянул на хрупкий кожаный футляр в руках Хета. Поскольку Хет уже заключил сделку с Мастером, он тем самым как бы выбрал сторону, за которую стоит. Он встал, как будто приготовился вернуть книгу Риатену, а затем изогнулся над цистерной, вытянув руку с книгой над водой.

–  Попробуй взять, - сказал он спокойно.

Древние чернила растворятся, бумага превратится в мокрую кашу. Илин смотрела на Хета с дикой надеждой в глазах. Теперь он понял, почему Илин была так неподвижна. Она все еще держала в руках ту цветную хрустальную драгоценность, она просто набросила край своей мантии на руку, лежавшую на коленях.

В полной тишине Хранитель-пришелец спросил:

–  Неужели ты действительно поступишь так с вещью, которая стоит бог знает сколько тысяч имперских монет?
– Казалось, в нем говорит чистое любопытство, его светлые глаза смотрели задумчиво и решительно.