Город, которого не было
Шрифт:
– Самое главное,- авторитетно заявил он и воздел указательный палец кверху,- это обеспечить человечество неиссякаемым источником энергии. И все проблемы решатся сами собой.
– Неужели вечный двигатель хотите изобрести?
– язвительно спросил разобиженный Садовник.
– Именно,- невозмутимо согласился Мастер Золотые Руки и, открыв закопченную крышку, принялся помешивать кулеш большой деревянной ложкой.
– Но второй закон термодинамики...- возразил Мальчик, вспомнив школьную премудрость.- Он запрещает...
Мастер, забыв закрыть котелок, встал и, взмахнув крышкой, торжественно провозгласил:
–
Поток этих частиц неиссякаем, поскольку неиссякаем и бесконечен Космос. А значит, и двигатель мой будет работать вечно.
Мастер Золотые Руки умолк. Все знали, что теперь, выплеснув то, что наболело на душе, он будет угрюмо молчать. Садовник тоже молчал и обиженно сопел.
– Расскажите что-нибудь вы, Охотник,- попросила Феня, чтобы разрядить обстановку.
– Да что там рассказывать?
– прозвучал деликатный голос.- Все равно не верите.
– Ну, пожалуйста, расскажите,- снова попросила Феня, тонко чувствуя его состояние.- Прошлый раз вы так интересно рассказывали, как одним выстрелом убили двух тигров, стоящих рядом.
При слове "убили" Садовник демонстративно отвернулся.
– Да ну,- вяло, по инерции отбивался Охотник.- Вы тогда все равно не поверили.
– Почему же,- вежливо вставил Мальчик.- Очень даже поверили. Только тогда вы не успели объяснить, откуда у нас, на Украине, взялись тигры.
– Неважно!
– оборвала Мальчика Феня.- Рассказывайте.
– Словом, вчера это было,- начал Охотник, обводя всех умоляющим взглядом. Он хотел говорить как можно равнодушнее, но голос его дрожал.Словом, страшный вепрь, то есть дикий кабан, ходил в соседнем лесу. Ужасный зверь. Бывало, и на людей нападал. Изредка. Иногда. Словом, довольно часто. Буквально никому прохода не давал. Станет посреди дороги, как гора. И машины стоят - пробка образуется. Асфальт в самосвалах остывает, бетон засыхает, люди по делам опаздывают. Из машины выйти нельзя - мигом изорвет. В машине - и то страшно. Очень легко может перевернуть даже грузовик. Рылом поддел - и кверху колесами лежит. И вот охотился я в этом лесу со своей тулочкой-одностволочкой, утиной дробью заряженной. Смотрю - он! Вепрь почуял, что смерть его пришла, и от меня. А я за ним во всю прыть. Бегу, аж дух захватывает. Слышу - сопит за спиной, догоняет, дьявол!
Темнота зафыркала, зачмыхала, зазвенела в сдерживаемом смехе, загоготала в кулак. Охотник обиженно замолчал.
– Допустим, что все это так, но как же вы его застрелили на бегу да еще утиной дробью?
– саркастически поинтересовался Садовник.
– Не стрелял я,- буркнул Охотник, еще не веря в то, что и на сей раз никого не удалось убедить.- Он сам помер. От страха. Разрыв сердца произошел. А из под шкуры его потом я выковырял целую кучу картечи. Взвесил - двадцать пять килограмм оказалось. С таким грузом бегать тяжело. Может, еще и поэтому сердце не выдержало.
Друзья еще немного посмеялись и умолкли - на этот раз надолго.
Они молчали, глядя в небо и чувствуя, как бездонная чернота его со всеми звездами неудержимо наваливается на них, охватывает со всех сторон и растворяет в себе без- остатка. Торжественная тишина лилась сверху, и люди, глядящие в небо, ощущали, что мерно пульсирующая вечность коснулась их своим крылом.
И тогда начинал говорить Пришелец, и слова его были, как музыка. Он рассказывал о радужных вспышках космического излучения, которые он способен увидеть, о многоцветной искрящейся иллюминации метеорных дождей на газовых гигантах, о могучих ослепительных потоках энергии, вырывающихся из спирали газа, ввинчивающегося в нейтронную звезду, и о страшном реве рождающихся квазаров.
Как всегда, они разошлись поздно, и до тех пор, пока последний гость не закрыл за собой калитку, за дощатым забором, отгораживающим двор Пришельца от соседнего, без устали взад-вперед маялась соседка Пришельца неугомонная бабка Федосия. О ней стоит рассказать особо.
9
Когда-то давно жила-была в глухом сельце Киевской области юная девушка Федосийка. Была она веселой, расторопной, всегда готовой выкинуть какую-нибудь забавную штучку, совсем в духе гоголевских "Вечеров на хуторе близ Диканьки". И возы затаскивали на крышу, и ворота снимали, и собак сажали на дерево, и пустые тыквы надевали на головы, с успехом представляя "врага рода человеческого". Во всех этих проделках, наряду с хлопцами, а то и верховодя ими, принимала участие русоволосая хохотунья Федосия. Летними вечерами, когда месяц, словно золотой челн, скользил среди серебристых облаков, девчата собирались где-нибудь у тихого ставка под вербой и, усевшись на скамейку, рассказывали друг другу жуткие небылицы о нечистой силе. И когда ночь неспешно переваливала за полночь, каждый новый рассказ был еще страшнее, девчата вскрикивали от сладкого ужаса, теснее прижимаясь друг к другу.
Я помню одну из таких историй, которую поведала мне бабка Федосия. Она уверяла, что случилось это на пятый год ее замужества.
Стал муж ее Макар через меру в рюмочку заглядывать, поздно домой приходить и язык свой распустил настолько, что через каждое слово то бога, то черта вспоминал.
Вот возвращается он однажды поздно вечером домой. Не видно ни зги, хоть глаз выколи. Хорошо еще, что дождей не было и можно было идти, держась середины дороги.
И вдруг слышит Макар, что сзади кто-то сопит и пыхтит. И сопение это на человеческое вроде не совсем похоже.
– Кто там?
– спросил Макар и на всякий случай перекрестился.- Это ты, Степан? Чего это ты, сосед, так поздно шляешься? Или лишнего хватил? Чего тогда не видел я тебя там, где все люди добрые пьют? Не было тебя у Хивроны. Это я точно помню. Кум Василь был, и Маромон придурковатый тоже был, и Кузьма Черный приходил. А тебя - нет, не помню. Что скажешь на это?
Предполагаемый сосед безмолвствовал, даже сопеть перестал.
– Ну ладно,- дрогнувшим голосом произнес Макар, напрасно пытаясь говорить по-мужски уверенно и спокойно.- Ты, добрый человек, иди своей дорогой. А я пойду своей.
И он чуть заторопился к своей хате. Тотчас же сопение возобновилось. Страх прояснил мысли, и Макар неожиданно понял всю жуть своего положения. Он, спотыкаясь, побежал, но таинственный преследователь не отставал.
– Иже еси на небеси... хлеб наш насущный дай нам днесь... и смертью смерть поправ...- судорожно выдыхал Макар из горящих легких слова из всех известных ему молитв.
Вдруг из туч, как пробка из воды, выскочил полный месяц и внезапно озарил землю ясным тихим светом.