Город, которого почти нет

Понорницкая Илга

Что-то из увиденного им в газету не попало. Например, однажды люди, с которыми он был, поймали снайпершу и тут же казнили ее. Ольга, машинистка, рассказывала, как.

Миша рассказывал про снайпершу не Ольге, а кому-то из редакционных

мужчин, а Ольга услышала уже от них.

Миша говорил, что никогда не рассказывает о серьезных вещах женщинам. Женщины — они для другого предназначены.

По Мише вообще было за три километра видно, как его любят женщины. Он любил рисоваться, Миша. По телику он вел местные новости, и мы с мужем всегда говорили о нем, какой он кривляка. Смотреть противно. Я видела, что моему мужу приятно, когда я так говорю.

В первое время на материке я снимала комнату в одном провинциальном городе. Мне было все равно, в каком. Город на материке, и все. Мои родители переехали сюда несколько лет назад. Многие из тех, кто выходит на пенсию, переезжают на материк. Это — как новая ступенька в удавшейся, благополучной жизни. Живи, работай, а сам жди — когда-нибудь поедешь на материк!

Я ходила по городу и мне казалось, что моим родителям в принципе было все равно, куда ехать.

Мне было непривычно снова начинать жить с родителями. Поэтому я сняла квартиру и жила в ней одна с детьми. Ко мне часто заходили мои новые знакомые — Дашенька с бесцветным тихим мужем с подружкой

Катей. Им нравилось, что я живу без родителей. Девчонки могли болтать между собой о чем угодно. Сашенькин муж сидел тут же и не вступал в их разговоры. Как будто его и не было.

Они приносили с собой свою музыку. Но включали ее тихо, чтобы не будить моих детей. Мы не мешали друг другу.

На кухне я варила кашу, они пили чай, магнитофон жевал ленту в кассетах, а когда не жевал, все равно каждый раз казалось, что поют с полным ртом.

— Помнишь детские годы,

Помнишь, бился я в кровь –

За тебя, за тебя, за тебя… -

как будто попрекал какую-то женщину певец.

Дрался — и дрался. Разве мужчина должен этим кичиться?

— А за меня ни разу никто не дрался! — сказала Катя, как будто похвасталась.

— И за меня тоже! — сказала Дашенька.

Я удивилась:

— За меня одно время — почти каждый день…

— Как это глупо, — сказала Катя. — Я бы сразу от такого ушла…

— Да, это унизительно! — сказала Дашенька. — Как будто бы я вещь!

— Да и вообще… Что-то звериное в этом есть — драться за женщину, — сказала Катя. — Скажи, Леш?

— Не знаю, — ответил Леша.

— Проще сказать, скотство это, — сказала за него Катя.

Но мне показалось, что обе они мне завидуют.