Город, которым мы стали
Шрифт:
«Да я тебя за это урою, мразь», – не-думаю я. Ярость, горе и жажда мщения мутят мой рассудок и ввергают в бешенство. Боль – это мелочь, мне не впервой. Мои ребра скрипят и стонут, но я заставляю себя выпрямиться и расставляю ноги пошире. Затем я одновременно обрушиваю на Врага радиацию Лонг-Айленда и токсичные отходы Говануса, которые жгут его, как кислота. Тварь снова воет от боли и отвращения, но знаешь что? Иди ты к черту, тебе здесь не место, это мой город, убирайся! Чтобы урок запомнился, я режу мразь поездами с железной дороги Лонг-Айленда, длинными гудящими составами, а затем, чтобы сделать
А чтобы тварь не зарывалась, я бью ее Хобокеном наотмашь по заднице, обрушивая на Врага ярость десяти тысяч бухих чуваков, как божий молот. Портовое управление считает этот район почетной частью Нью-Йорка, ублюдок, и тебя только что уделали по-джерсийски.
Враг – такая же неотъемлемая часть природы, как и любой город. Остановить процесс нашего становления невозможно, и невозможно полностью изничтожить Врага. Я лишь покалечил малую его часть – но отделал я эту часть будь здоров, не сомневайтесь. Что ж, хорошо. Если когда-нибудь придет время для нашей последней схватки, он дважды подумает, прежде чем снова нападать на меня.
На меня. На нас. Да.
Когда я расслабляю руки и открываю глаза, то снова вижу Паулу. Он идет ко мне по мосту, и во рту у него очередная сигарета. На миг передо мной опять предстает его истинный вид: просторный город из моего сна, со сверкающими шпилями, вонючими трущобами и украденными, неумолимо переиначенными ритмами. Я знаю, что он тоже видит меня во всей красе, мои сверкающие огни и суету. Может быть, он всегда это видел, но теперь в его взгляде сверкает восхищение, и мне это нравится. Он подходит, дает мне опереться о себя и говорит:
– Поздравляю.
Мои губы растягиваются в широченной улыбке.
Я живу городом. Он процветает, и он мой. Я достоин быть его аватаром. Теперь мы вместе, и мы никогда не будем жить в стра…
ой, черт
что-то мне нехорошо.
Интерлюдия
Аватар валится с ног и, несмотря на попытки Сан-Паулу подхватить его, падает на старый деревянный настил моста. И новорожденный Нью-Йорк содрогается посреди своего триумфа.
Паулу приседает на корточки рядом с лежащим без сознания парнишкой, рядом с воплощением, голосом и защитником Нью-Йорка, а затем хмуро смотрит на небо, которое начинает мерцать. Сначала он видит полуденную туманную синеву северо-восточных небес, какими они бывают в июне, затем небо тускнеет, становится красноватым, почти закатным. Пока он смотрит, прищурившись, деревья Центрального парка тоже начинают мигать, а вместе с ними вода и сам воздух. Яркие, они темнеют, затем снова становятся ярче; по ним проходит рябь, затем они замирают и снова рябят; дует влажный ветерок, затем воздух перестает двигаться и пахнет едким дымом, и снова поднимается влажный ветерок. Через миг аватар исчезает с рук Паулу. Он уже видел нечто подобное раньше и на мгновение замирает в ужасе – но нет, город не погиб, слава богу. Паулу ощущает вокруг его присутствие и жизнь… но присутствие это чувствуется гораздо слабее, чем должно. Город не родился мертвым, но и здоровым его тоже не назвать. Возникли послеродовые осложнения.
Паулу достает телефон и набирает заграничный номер. Тот, кому он звонит, снимает трубку после первого же гудка. Слышится вздох.
– Этого-то
– Значит, все как с Лондоном, – говорит Паулу.
– Трудно сказать. Но да, пока что похоже на Лондон.
– И сколько их, как думаешь? Вся агломерация простирается на три штата…
– Не строй догадки. Их просто больше обычного, а остальное тебя не должно волновать. Найди одного. А он уже сам разыщет остальных. – Пауза. – Ты ведь понимаешь, что город все еще уязвим. Поэтому он его и забрал, чтобы сберечь.
– Я знаю. – Паулу поднимается на ноги, потому что мимо вот-вот промчится парочка бегунов. За ними едет велосипедист, хотя эта тропа предназначена только для пешеходов. По соседней дорожке проезжают три машины, хотя эта часть Центрального парка предназначена только для пешеходов и велосипедистов. Город продолжает жить и противоречить самому себе. Паулу ловит себя на том, что ищет в окружающих людях признаки опасности: изуродованную плоть, тех, кто стоит слишком неподвижно или смотрит слишком пристально. Пока все чисто.
– Враг был сокрушен, – рассеянно говорит он в трубку. – Битва прошла… решительно.
– Все равно не теряй бдительности. – Голос замолкает, и слышится хриплый кашель. – Город ожил, так что он не беспомощен. Помогать тебе он, конечно, не станет, но своих узнает. Заставь их действовать быстро. Нельзя, чтобы город вот так застрял на полпути, ни к чему хорошему это не приведет.
– Я буду осторожен, – говорит Паулу, все еще внимательно глядя по сторонам. – Приятно знать, что ты волнуешься за меня. – В ответ слышится циничная усмешка, однако Паулу все же улыбается. – Есть предположения, где можно начать поиски?
– Для начала можешь заглянуть на Манхэттен.
Паулу сжимает пальцами переносицу.
– А поконкретнее? Манхэттен очень большой.
– Значит, тебе стоит начать прямо сейчас, не так ли? – Раздается щелчок, и связь обрывается. Паулу раздраженно вздыхает, поворачивается и принимается за свое задание с чистого листа.
Глава первая
Вначале был Манхэттен и битва на магистрали ФДР
Он забывает свое имя где-то в туннеле на пути к Пенсильванскому вокзалу.
Поначалу он этого не замечает. Слишком занят ерундой, которой обычно заняты люди, подъезжающие к своей станции: убирает бутылку и пакет с крендельками, которыми только что позавтракал, пьет воду из пластиковой бутылки, засовывает выпавший провод от блока питания ноутбука в карман сумки, проверяет, снял ли второй чемодан с верхней полки, испытывает приступ паники, а потом вспоминает, что чемодан у него лишь один. Второй отправился вперед него в Инвуд, где его уже ждет сосед по квартире, приехавший несколькими неделями ранее. Они оба поступили в аспирантуру в…
…в… гм…
…ха. Он забыл название своего универа. Ну да ладно, вводные лекции начнутся только в понедельник, так что у него еще будет пять дней, чтобы устроиться и привыкнуть к новой жизни в Нью-Йорке.
Судя по всему, эти дни будут очень кстати. Поезд начинает сбавлять скорость, люди негромко болтают и перешептываются, с озабоченными лицами смотрят в свои телефоны и планшеты. Кажется, на каком-то мосту что-то произошло – теракт, как одиннадцатого сентября. Он-то будет жить и работать в центре города, так что его это почти не коснется, но все же, возможно, сейчас не лучшее время переезжать сюда.