Город, который забыл как дышать
Шрифт:
У Донны мороз по коже побежал от этого зрелища. Девчонка с виду очень напоминала дочь художницы, той, что жила совсем одна на верхней дороге и у которой дом обогревался солнцем. Дочь, Джессика, некоторое время назад пропала вместе с отцом. Донна знала, как зовут девочку, потому что звонила в полицию, когда десять дней назад в первый раз увидела ребенка у себя в сарае. Приехал новый полицейский, точно не из местных. Кожа у него была темная, а глаза карие, наверное индеец. Как же его звали? Что-то такое детективное… Дойль? Кристи? Ах да, Чейз! Точно, сержант Чейз. Снарядили поисковую группу, прочесали лес, но девочки так и не нашли. Донне было ужасно стыдно, ведь она зря обнадежила несчастную мать.
Когда
Ветер совсем стих. Донна прислушалась. Тишина. Дверь по-прежнему открыта, но девочка исчезла. Сейчас бы спичку! Сжечь бы сарай дотла. Все равно он доверху забит старой рухлядью, вещами, которые уже никогда не понадобятся, а только напоминают о прошлом, о давно умершем муже, о работе, которой тоже больше нет, о жизни… Нет, палить сарай – сумасшествие. Лучше разнести его в щепки, чтобы сердце билось чаще с каждым ударом топора. Удар. Лезвие входит в дерево. Топор застревает. Заклинило.
С порывом ветра долетел жутковатый детский шепоток: «Рыба в море».
В ушах зазвенело. Потом наступила тишина.
Донна не дышала. Паника ледяными когтями вцепилась в горло. «Ну вот и все. Умираю. Наконец-то умираю. Это смерть». Перед глазами поползли черные пятна. Донна зажмурилась и отдалась темноте, которой так долго боялась. Темнота была абсолютной, но все же пока недостижимой. Надо постараться вдохнуть, удержать кислород в обессилевших легких. Вдыхать не хотелось.
Выдыхать тоже.
Словно она уже умерла.
Донна сделала над собой усилие. Вдохнула, хотя позыва к этому не было. Подождала. Потом решила, что настало время выдыхать. Рефлексы не работали. – Господи! – вскрикнула Донна, по коже побежали мурашки. Руки и лоб вспотели, капли потекли по щекам. А вдруг это инфаркт? Вроде в груди не болит. Вообще нигде не болит. Вот только в голове звенит, и мысли путаются. Не упасть бы в обморок. Лишь теперь она вспомнила, что пора снова вдохнуть.
Не закрывая рта, Донна двинулась вперед, но сразу споткнулась. От ужаса подгибались ноги. Она тяжело оперлась о пластиковую облицовку дома. Донна посмотрела в небо, но его заслоняла Серая тарелка спутниковой антенны на фасаде.
В ушах раздавался тоненький голосок:
У папы не осталось дел. Сидел и па воду глядел. Сидел, глядел, не ждал беды. Теперь глядит из-под воды. [2]На пороге сарая стояла девочка и держала в руках переливающуюся всеми цветами радуги морскую форель. Форель отчаянно трепыхалась. Донна некоторое время смотрела на ребенка, потом опустила голову. Кости превратились в желе, сердце выпрыгивало из груди, в ушах звенело. Больше всего на свете хотелось прилечь. «Если я войду в дом, то уже никогда оттуда не выйду», – решила она. Ноги совсем не держали, и Донна медленно села на мокрую от росы траву. Потом с глухим стоном откинулась на спину.
2
Перевод С. В. Шабуцкого.
В мире все замерло, пространство стремительно сужалось, краски
День и вечер четверга
Доктор Джордж Томпсон, дородный мужчина шестидесяти одного года от роду с открытым детским лицом и копной седых волос, взволнованно выбрался из-за стола и поспешил навстречу Ллойду Фаулеру и его жене Барб, чтобы проводить их в кабинет для осмотра больных. Странно, что Ллойд явился именно сюда. Казалось бы, если у человека приступ удушья, ему надо срочно в больницу. Так ведь нет. Как второпях рассказала Барб, скорую Ллойд вызывать отказался. Едва удалось заманить его на прием к врачу. Фаулера пришлось пропустить без очереди, хотя в приемной было полно народу.
– Ну-с, давайте поглядим, мистер Фаулер, – сказал Томпсон. Пациент уселся на стол для осмотра, белая бумага под ним зашуршала. Врач вгляделся в красное лицо Ллойда, чем вызвал у пациента явное неудовольствие. Серые, широко расставленные глаза, седые волосы в носу и густые брови, которые не худо было бы хорошенько выщипать. Для своего возраста Ллойд был в отличной форме. Томпсон мог только позавидовать, его-то собственное здоровье оставляло желать лучшего.
– Вы ведь не курите, как я понимаю? – Томпсон даже согрел в руке стетоскоп, что обычно делал только для женщин. Но поскольку больной, похоже, не в себе, лучше его лишний раз не раздражать.
Не отрываясь от узора на ковре, мистер Фаулер помотал массивной головой.
– Рубашку расстегните, пожалуйста. В семье сердечники были?
– Нет, сэр, – безучастно ответил Ллойд и расстегнул три верхние пуговицы. Он был не из тех, кто волнуется по пустякам. Такие идут к врачу, только если рука болтается на ниточке, да и то быстро забывают о своем увечье. «Подумаешь, эка невидаль, ну послал Господь новое испытание, я и одной рукой управлюсь не хуже, чем двумя», – говорят они и берутся за дело с удвоенным рвением, чтобы своим упорством посрамить скептиков.
Ллойда Фаулера к врачу притащила жена. Барб была невысокой брюнеткой, черный пушок над верхней губой придавал ее резким чертам еще большую мужеподобность. Супруги только что вернулись с похорон Масса Дровера. Томпсон не знал, от чего умер сын Донны, как не знали этого и патологоанатомы. У парня подозревали депрессию, и поползли слухи, что он, похоже, свел счеты с жизнью, но вскрытие показало, что самоубийство здесь ни при чем. Саму Донну положили в больницу Порт-де-Гибля и подключили к кислородному аппарату. Так же, как и Ллойду Фаулеру, ей трудно было дышать. Но поставить диагноз не удалось, несмотря на тщательное обследование и многочисленные анализы. За тридцать восемь лет врачебной практики Томпсон ни разу не сталкивался с таким заболеванием. В больнице полагали, что между смертью Масса и состоянием Донны есть некая связь, однако, в чем она состоит, никто не знал. Научное объяснение обычно проливает бальзам на души близких, но никак не в случае с Массом Дровером. Ушел из жизни полный сил молодой человек, просто взял и перестал дышать.
– Дышите, мистер Фаулер. Глубже, – доктор Томпсон водил стетоскопом по густой белой шерсти на груди пациента.
Мистер Фаулер с силой втянул ноздрями воздух и нахмурился.
– Так… выдохните. – Врач внимательно прислушался. – Еще разочек.
Он взглянул на жену больного. Миссис Фаулер нервно мяла в руках сумочку, готовая выслушать любой приговор врача.
– Еще раз глубоко вдохните и задержите дыхание. – Он слушал, сам стараясь не дышать. Никаких хрипов. Легкие чистые, пульс ровный.