Шрифт:
ПРЕДИСЛОВИЕ
– Ты любишь не людей, а их любовь к себе.
– А ты любишь их ненависть.
– Все взаимно невзаимно.
– Мир не уникален, – признался Ангириум.
– И ты – главный его недостаток, – парировал Леиматри.
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЬЯВОЛЬСКАЯ МУЗЫКА
– Срочно приезжайте! Скорая, полиция, следователи! Под моим балконом лежит д…девочка! Возможно… мертвая! – заикаясь, всхлипывала в трубку пожилая женщина.
Нервно перебирая
«Черт, где я?» – подумала она, с трудом поворачивая шею в стороны, разминая каждую кость. Неприятно захрустело. Вывернутая то ли от падения, то ли от сильного удара нога, с первого взгляда показалась сломанной. Девушка испугалась: вдруг не сможет встать? Но нет, вроде все двигается. Даже получилось подняться. Практически ничего, что происходило до этого момента, Кира не помнила. Голова предательски кружилась и раскалывалась, а далекие звуки сирен доносились раскатами грома. Судя по засохшей на шерстяном черном пальто грязи, пролежала она тут не один час.
– Где окна из третьего подъезда не подскажешь? – белая «скорая» преградила дорогу, когда Кира была уже в центре двора жилой многоэтажки. Она махнула головой, не в силах ответить «нет», и поспешила удалиться. – Скорее, – недовольно скомандовал дежурный, – этой шестой подросток за неделю! Шестой!
«И что стряслось? Такое непривычное оживление для этого Города».
Кира, хромая, миновала несколько кварталов, совершенно ничего не соображая. Но на всякий случай шла вдоль стен, чтобы не привлекать внимание: из окон выглядывали зеваки.
Заморосил дождь, стало промозгло.
– Нужно идти домой, – пробубнила девушка себе под нос.
И остановилась как вкопанная. Дом. Воспоминания, будто выбитые из ее сознания, урывками всплывали в памяти. Тишина, так присущая этому Городу, только помогала. А ведь вчера утром произошло страшное: она ушла из дома, бросила несчастного шестилетнего братишку и ушла. «Но почему? Ничего не помню!»
Борясь с тошнотворным приступом вины, она со всех ног побежала в сторону своего района. «Лишь бы успеть! Лишь бы с Костей все было в порядке, пожалуйста».
Транспорт уже не ходил, пришлось искать короткий путь. Грязь чавкала под массивными ботинками; тело некстати изнывало от боли – и физической, и душевной; по щекам текли горячие слезы, оставляя неровные полоски на матовых щеках. Девушка почти в бессознанье миновала полгорода. Ушло на это три часа. Благо, ни единой души. Да и кого можно встретить в полночь? Только умалишенного или преступника. Лишь к полуночи Кира добралась до своей улицы на окраине Города. Навалившая усталость на время вытеснила гнетущие мысли. В кармане кстати подвернулись ключи от дома.
«Ни одной лампочки, значит, внутри никого нет, – с досадой подумала она. – И что на дверях делает полицейская лента? О боже, нет! Что я натворила? Мы с мамой ссорились, а потом я разозлилась. Дальше… Ну давай же, вспоминай!»
В груди больно защемило. Что с ее родными? Куда теперь идти? Кира посмотрела на соседние окна. В одном из них горел тусклый свет.
«Может, этот странный блондин что-то знает? Хотя я бы не рассчитывала, он какой-то вечно отстраненный, как зомби».
Она долго мялась на месте и все-таки решилась постучать в железную дверь. Услышав топот ног, Кира хотела уже развернуться, но не успела.
– Ты? – вытаращился на нее сосед, стоя одних трениках.
Такая реакция ее перепугала. В придачу накатили предательские слезы. Кира, сама не ожидая от себя такой прыти, рванула в сторону заброшенных высотных домов, игнорируя крики парня, который некоторое время бежал за ней.
Был в Городе такой район, где лет двадцать назад затеяли стройку современного жилого комплекса. Но вскоре покупать квартиры стало некому – смертность превысила все немыслимые показатели. Дома так и остались недостроенными или же полностью заброшенными. С тех пор этот участок Города считался самым неспокойным и криминальным.
«Будь что будет», – злясь на все, подумала Кира и прибавила темп. Она хотела наказать себя за то, что бросила самого родного человека в беде. Пытаясь вспомнить причины этого поступка, девушка лишь ощутила нечеловеческий ужас и снова провал.
Спустя пару часов показались черные верхушки многоэтажек. Никакого освещения. Тусклая луна лениво пробивалась сквозь плотные недружелюбные тучи. Все, что она видела перед собой, навевало жуть и тоску. Серый асфальт, поросший травой; ржавые линии электропередач, на которых молчаливо сидели вороны; местами оборванные провода; пятнадцатиэтажные исполины, сиротливо стоящие то там, то тут. Высокие деревья, явно неухоженные, торчали как попало. Некоторые устремились в пустые глазницы окон. Но и они, сбросив листья, общую картину не скрашивали. И снова тишина. Девушка боялась увидеть тут компании сбежавших из неблагополучных семей подростков, бездомных, да кого угодно. А тут… никого.
И на душе стало совершенно пусто. Свойственные в таких ситуациях инстинкты заглушил зашкаливающий адреналин, который звенел в ушах. Ладошки вспотели. Потерявшаяся гостья долго стояла посреди улицы и не могла сдвинуться с места. Ее ноги вросли в асфальт, а мысли пустили корни. Голова отказывалась думать, все происходящее казалось неестественным, словно в черно-белом немом кино. Думала, вот-вот проснется. Но вдруг как молнией ударило: «Я что, умерла?! Не может же такого быть… Так, надо успокоиться».