Город Леиматри
Шрифт:
Ближе к окраинам, не стесняя друг друга, расположились коттеджи для горожан со средним достатком и большой элитный поселок. Заброшенная часть, расположенная к востоку от центра, давно стало отдельным районом, пожалуй, самым мрачным и криминальным. Его прозвали отшельным и обходили стороной. Никто бы в здравом уме не решился туда заехать, даже на спор. Молодежь сочиняла жуткие истории про огромных паукообразных монстров, которые облюбовали мертвые дома и спали там долгими месяцами, а потом выбирались поохотиться на младенцев и женщин. Еще поговаривали
Редкие развлекательные комплексы популярностью в последнее время не пользовались. Горожане все чаще проводили свободное время у телевизоров, а по утрам в полном молчании спешили в свои офисы. Этот день не был исключением. Пустой Город медленно скинул остатки ночи и недружелюбно поприветствовал хмурых людей, не пытаясь освободиться от вездесущего тумана. Улицы, как всегда в такое время суток, а на часах было почти восемь, больше напоминали декорации. Солнце еще толком не светило, здания казались рисованными.
На одной из улочек центрального парка раздались одинокие шаги. Они нарушили спокойствие, царящее вокруг. Воздух наполнился карканьем перепуганных ворон. Шаги стали спешнее, когда высокий человек с закрытым под капюшоном лицом приблизился к застекленной двери старенького здания. На втором этаже кто-то разбил окно. В них задувал прохладный ветер. Стеклышки крошились и музыкальным дождем падали вниз.
Открыв дверь, 19-летний Влас Немов быстро прошмыгнул внутрь. Он ненавидел каждую минуту, которую проводил вне стен дома, но выходить приходилось практически каждый день. В уютном коридоре не было ни мрачного света фонарей, ни колющего лицо дождя, ни раздражающего шума редких автобусов и трамваев. Влас расправил плечи, уверенно прошел в маленькую комнату и снял башлык. Промокшие волосы небрежно упали на глаза.
Он был высоким и худым, с красивым, правильной формы лицом, которое наполовину прикрывала белая челка с черными прядями. Глаза же светло зеленые, на подбородке милая ямочка. По одежде сразу можно было сказать – Влас слушает рок-музыку и увлекается неформальной культурой. Обычно он носил обтягивающие футболки с провокационными аппликациями, рваные темные джинсы, металлические пояса, а поверх косуху с капюшоном, чтобы скрыть свое лицо. Парень сам не знал, откуда взялась эта странная привычка, но на улицу без капюшона он никогда не выходил.
Сняв верхнюю одежду, Влас выдохнул и плюхнулся на крутящийся стул, но расслабиться не успел.
– Ну, наконец-то!
В комнату с возмущенным криком ворвался мужчина лет сорока. Влас усмехнулся, заметив новую татуировку на правой руке.
– Ты опоздал на пятнадцать минут. Эфир вот-вот начнется. Вот твои тексты новостей, я сам подготовил. И не забывай их читать, после увольнения твоей напарницы делать это некому. Что сегодня за тема?
– Обсудим плохие дороги, конечно. Нас же одни автомобилисты слушают.
– Ясно. Тогда готовься.
Влас лениво выдохнул и упулился в одну точку. Сна в эти сутки почти не было, поэтому настроение валялось где-то на дне мира. Как всегда, после работы в студии местного радио, а парень работал ведущим интерактивного шоу и немного подрабатывал журналистом, он приходил домой, спал, смотрел сериалы и вновь направлялся в редакцию. И так на протяжении двух лет. Место это парень получил после стажировки на первом курсе журфака. Да так и остался, совмещая творческий труд с заочным отделением.
– Слав, я в курсе,– перебил его Влас. Он знал, что если сидеть и молча слушать пунцового от возмущения начальника, то эти отцовские нравоучения могут продолжаться часа два. Решил перевести тему разговора. – Ты опять не смог пройти мимо тату-салона?
Вячеслав Урьев, директор самого провокационного в Городе медиа-холдинга и заядлый рокер с двенадцати лет, погладив небольшой животик, который заметно выпирал вперед, довольно расплылся. Возмущение сразу исчезло, а Влас, решив, что все в порядке, развалился на стуле и закинул ноги на стол.
– Я подумал, что моя рука выглядит довольно скучно. Знаешь, что означает эта сова? – заинтриговал он. – А ничего! Нет никакого смысла. Надоели они. Чуть что, сразу философы все! Классно же я придумал?
Видок у Славы и без того был фееричный: неформальный прикид, пухленькое лицо, немного обросшее щетиной, да еще бог знает сколько наколок. А ведь занимает такую должность, думали все. Влас лишь умилялся.
– Ладно, прекращаем разглагольствовать. Арбайтен! – вновь включил шефа Слава.
– Да, да, – подозрительно быстро согласился Влас и поправил микрофон.
– У тебя что-то случилось? – обеспокоено спросил Урьев, наблюдая за тем, как подчиненный нервно издевается над ручкой. – Если что серьезное, я могу заменить на эфире. Нет проблем.
– Ничего, – сначала ответил Влас. То, что произошло вчера, очень потрясло его. Поэтому он нетерпеливо выпалил: – В смысле, у меня ничего серьезного. Просто в соседнем доме жила одна семья, мама и двое детей. Вчера вечером пострадала владелица дома. Вроде как несчастный случай. Она сейчас в реанимации. И ее дочь пропала. Но я ее и так редко видел. Следователи расспрашивали меня, а сами молчком, без подробностей, все строго конфиденциально. Как думаешь, неплохая история для нас?
Слава перестал разглядывать свое отражение и взглянул на Власа. Он давно привык к тому, что в Городе происходит много ужасных вещей, но, услышав очередную историю, всегда расстраивался как ребенок.
– А муж у нее есть? – он болезненно наморщил брови, словно от зубной боли
– Бросил их много лет назад, насколько я знаю.
Влас безучастно взял листки со стола со старыми эфирными текстами и выбросил в урну, стоящую рядом. Все делал резко.
– Просто у Лидии никого не осталось. Ее дочь вряд ли вернется…