Город лжи
Шрифт:
— Прошу прошения. Не понял.
— Проехали. Так вы знаете или нет, что тут произошло, Коломбо?
— Родители позвонили сегодня утром в участок, просили проверить девушку.
— Они сестры? — осведомился Роган.
— Кто?
— Жертвы нападения. Вы сказали, родители позвонили. Вы хотели сказать, эти девушки — сестры?
— Нет, извините. По крайней мере я так не думаю. Родители одной из жертв — той, что умерла…
— Имя у нее есть?
— Ну да. — Он заглянул в свой блокнот, затем снова спрятал его с нагрудный карман. — По словам здешнего
Элли поспешила вмешаться, не позволив Рогану поправить Коломбо:
— Ваш напарник стоит внизу?
Обычно Роган не был столь критичен. То ли этот полицейский уже успел что-то натворить и заработал себе место в черном списке Рогана, то ли ее напарника беспокоило что-то еще. У Элли было нехорошее предчувствие, что его настроение связано с визитом в суд и разговором с судьей Бэндоном насчет дела Манчини.
— Да. Чтобы не прошел никто из посторонних.
— И у вас есть список всех, кто приходил и уходил? — уточнила Элли.
Полицейский похлопал себя по карману, в котором лежал блокнот.
— Надо еще вас вписать.
— Молодец, — сказала она. — Нужно следить за обстановкой на месте преступления.
— Слушайте, вы так молодо выглядите. Сколько времени вам потребовалось, чтобы попасть в убойный? Знаете, это вообще-то моя мечта. Ну, в смысле, с фамилией Коломбо ты просто обязан к этому стремиться. Я бы завел себе коричневый плащ и все такое.
— Лучше дополните список. Детективы Роган и Хэтчер. Отдел убийств, Южный Манхэттен. Прибыли в одиннадцать ноль две. Запишите.
Регистрация прибывающих на место преступления — не единственное дело, с которым в это утро удалось справиться полицейскому Коломбо. Он также распорядился, чтобы управляющий вернулся в свой кабинет на втором этаже здания.
Элли постучала в дверь кабинета. В голосе, который пригласил ее войти, она услышала европейский акцент.
— Вы Горский?
— Да. Здешние жильцы зовут меня Андреем.
Веки управляющего были красными.
— Элли Хэтчер, детектив отдела убийств, ПУ Нью-Йорка. Наверняка нелегко вам было, когда вы увидели наверху такую картину.
— Да. Нелегко.
— Насколько я понимаю, родители девушки попросили вас проведать ее. Меган Гунтер?
— Да, верно. Ее имя Меган. Когда я утром пришел в офис, телефон уже звонил. Это была мать Меган. Она сказала, что дочь не отвечает на звонки. Хотела, чтобы я проверил.
Элли посмотрела на часы.
— В котором часу?
Горский уставился на черный радиотелефон на своем столе.
— Первый раз, наверное, без малого в девять
Повисла пауза, которую Элли не спешила прерывать, ожидая объяснения, что имелось в виду под «первым разом».
— Я пытаюсь объяснить ей, что это не мое дело — навещать жильцов. Это же не студенческое общежитие, понимаете. Если родители хотят, чтобы кто-то присматривал за их детьми, не надо покупать им собственные квартиры.
— Хорошо, господин Горский. Кажется, я поняла. Но вы все-таки пошли наверх, к Меган?
— Ну, в общем, в конце концов я пообещал, что схожу. Однако у меня тут рабочие все утро новый кондиционер устанавливали. И еще одна жительница раскричалась в вестибюле, что она случайно заперла ключ от своего ящика в нашей камере хранения и что ее погонят с работы, если она не откроет его и не отыщет какой-то очень важный документ. Потом мне пришлось искать запасные ключи от одной из квартир для риелтора, но я их так и не нашел. И знаете, сначала просьба госпожи Гунтер навестить ее дочь не показалось мне такой уж важной.
— Значит, она звонила неоднократно.
— Четыре раза за двадцать минут, а затем я пошел наверх. Нам даже не положено входить! Они платят за квартиру — родители. Но официальная хозяйка — дочь. Мне даже не полагается…
Элли понимала, о чем думает этот человек. Полиция и врачи «скорой» появились сразу после того, как он вошел в квартиру. Телефонный звонок родителей давал ему преимущество в двадцать минут. А двадцать минут многое могли изменить.
— Вам не удалось бы спасти их, господин Горский. — Элли не была в этом уверена, но все равно сказала, чтобы успокоить его. — И, возможно, вы сами бы пострадали.
Управляющий домом по-прежнему не отрываясь смотрел на телефон, однако Элли понимала: у него перед глазами снова и снова встает картина, которую он увидел, открыв дверь квартиры. Она будет всплывать в его памяти сегодня вечером, когда он ляжет в постель и попытается уснуть, а потом приснится во сне. Горский будет видеть ее всю жизнь. Вопрос лишь в том, насколько часто и насколько ярко.
— Она была хорошей девочкой, эта Меган. В нашем доме живет больше молодых, чем вам кажется. Родители, они покупают квартиры, вроде как делают вложение. А дети потом живут одни. Меган была хорошей, не испорченной, как большинство из них. Она всегда здоровалась, называла меня по имени, обращалась, как с человеком, не как с прислугой. Она даже иногда приносила мне горячий кофе, когда видела, что я работаю в вестибюле.
— В квартире жила еще одна девушка.
— Соседка. Въехала несколько месяцев назад.
— Она была такой же хорошей девочкой, как Меган?
Аппарат на столе взорвался громкой трелью. Хотя Горский не сводил глаз с телефона, звук явно испугал его. Сначала он непроизвольно потянулся к трубке, но отвечать все же не стал и вернулся к разговору.
— Она казалась довольно милой. Вела себя скромнее, чем Меган. Не была такой общительной.
— Может, вам стоит ответить? — спросила Элли, поглядев на неумолкающий телефон.