Город моей любви
Шрифт:
— Малкольм!
Его темные глаза засветились, и он не спеша прошел в приемную ко мне.
— Так приятно тебя увидеть.
Я на секунду застыла от неловкости, решая, что мне делать и как теперь его приветствовать. Малкольм остановился по другую сторону моего стола, вопросительно подняв брови.
Увидев его имя в списке посетителей на сегодня, я почувствовала, как у меня внутри все всколыхнулось. Наша переписка продолжалась, но впервые с момента разрыва мы должны были встретиться лично. И вот он стоит предо мной, а я не знаю, как реагировать.
Чуть посмеиваясь над собственной мнительностью,
Прошло почти две недели с той субботы, проведенной с родителями Кэма, и в целом мы с Кэмероном встречались уже больше полутора месяцев. Вроде бы не слишком долго, но мне казалось, будто так было всегда. И уж конечно, этого времени оказалось достаточно, чтобы понять: такое тесное взаимодействие с другим мужчиной обязательно приведет моего парня в ярость.
— Прекрасно выглядишь. — Я одарила его еще одной быстрой улыбкой, чтобы смягчить свое внезапное бегство из объятий.
— Ты тоже. Я так понимаю, у тебя все хорошо?
Я кивнула и уселась обратно на свой стул, глядя на него с искренним интересом:
— А как ты?
— Да хорошо. Ты же меня знаешь.
— Как твоя одинокая мать одного ребенка?
Он сухо усмехнулся:
— А, там кончено. Мы совсем не подходим друг другу.
— О, печально слышать.
— А Кэмерон?
Мои щеки опять запылали, и мне пришлось заставить себя посмотреть ему в глаза:
— У него тоже все хорошо.
— По-прежнему заботится о тебе? — нахмурился Малкольм.
— Да.
— Славно. — Он выдохнул сквозь сжатые губы, оглядываясь вокруг и, видимо, пытаясь вести себя непринужденно. — Я так понимаю, он познакомился с Коулом и твоей мамой?
Вот черт. Еще больше вины навалилось на меня, и к ней прибавилась паника: я обнаружила, что не могу выговорить ответ. Ведь если я скажу, что Кэму больше известно о моей жизни, чем я когда-либо позволяла узнать Малкольму, то раню бывшего парня еще глубже.
Мое молчание, видимо, говорило за меня. Взгляд Малкольма затуманился.
— Я так понимаю, это значит «да».
— Малкольм! — прогремел мистер Мейкл, распахивая дверь своего кабинета. — Джоан не сказала мне, что вы уже здесь. Заходите, заходите.
Впервые я мысленно возблагодарила своего сурового начальника. Он спас меня от необходимости отвечать на страдальческую гримасу на еще дорогом мне лице.
Все время, что Малкольм провел в кабинете Мейкла, я наблюдала за дверью, как ястреб, кусая губу и качая ногой в ожидании его появления. Двадцать минут я готовилась к его реакции, а он вышел в приемную, мило улыбнулся и сказал, что скоро со мной свяжется. И ушел.
Напряжение покинуло меня, и я обмякла на своем стуле.
— Джоанна!
Я резко повернулась, удивленная не только тем, что мистер Мейкл правильно произнес мое имя, но и тем, каким ядовитым, даже для него, тоном он это сказал.
— Сэр?
— Вы расстались с Малкольмом Хендри?
От неуместности вопроса я сжала кулаки, так что ногти впились в ладонь, про себя костеря Малкольма на чем свет стоит.
— Сэр…
— Вот тупая девица, — покачала головой босс, как будто ему было меня жаль.
Мое сердце начало колотиться, готовясь к неминуемому оскорблению, кровь уже кипела от ярости.
— Девушке с вашими ограниченными способностями стоило бы получше подумать о будущем, прежде чем отказываться от возможности уцепиться за влиятельного человека, такого как Малкольм Хендри.
Его злобный выпад отбросил меня в прошлое.
— Прочь с моей дороги! — проревел отец и еще раз двинул мне по заднице рабочим сапогом.
Я споткнулась, боль и унижение заставили меня развернуться и гневно уставиться на него вопреки его приказу. Отцовское лицо потемнело, и он сделал угрожающий шаг ко мне:
— Не смей так на меня глядеть! Не смей! Ты никто. Абсолютное никчемное ничтожество.
Воспоминание, вызванное хамским тоном мистера Мейкла, пригвоздило меня к стулу. Моя кожа горела от повторения давнего, ставшего привычным унижения. Трудно поверить, что чего-то стоишь, если большую часть детских лет, когда складывалась твоя личность, родители твердили только о том, как ты никчемна. Огромный ноль, ничтожество. Я осознала, что все это по-прежнему со мной. Не нужно быть гением, чтобы понять, почему у меня так занижена самооценка и почему я так мало верю в себя.
И почему не могло получиться иначе.
Я выросла, настолько привыкнув считать себя такой, что, когда другие люди думали так же, мне это не казалось неправильным. Хотя Джосс вот уже несколько месяцев пыталась заставить меня увидеть, что подобное отношение неправильно, но полностью эта идея до меня никогда не доходила.
До Кэмерона.
Он хотел, чтобы я ценила себя больше. Он злился, если я этого не делала, и бесился, когда другие люди недооценивали и принижали меня. Кэм почти каждый день как-нибудь давал мне понять, что считает меня особенной. Он отметал все сомнения в моем уме и достоинствах. Пусть они не ушли полностью, но при его поддержке значительно ослабили позиции. Каждый день они уползали все глубже и глубже, скрываясь в глубинах моих тревог.
Кэм говорит, что я лучше, больше своих представлений о себе.
Как смеет человек, который вообще меня не знает, заявлять, что я хуже?
Я резко отодвинулась от стола и встала, мой стул при этом врезался в металлические полки позади меня.
— Я ухожу.
Мистер Мейкл быстро заморгал, порозовев:
— Пардон?
Неласково зыркнув на него, я подняла с пола свою сумку и сдернула куртку с вешалки возле стола. Остановившись в дверях его приемной, я стала одеваться, не спуская с него возмущенного взгляда.