Город Перестановок
Шрифт:
– Предложить – каким образом? Что вы такого можете сделать за два миллиона экю, чего «Солитон» не сделал бы в тысячу раз лучше?
– Я могу запустить вашу вторую версию, совершенно недоступную ни для какого вреда. Могу дать вам своего рода гарантию от любых законов против Копий… или падения метеорита… или чего угодно, что может пойти неладно.
На миг Томас лишился дара речи. Эта тема не то чтобы была совсем запретной, но он не мог припомнить, чтобы ранее кто-то поднимал её так прямолинейно. Впрочем, он быстро опомнился:
– Спасибо, у меня нет ни малейшего желания запускать вторую версию. И…
– Нет, не на орбите. И если вы не хотите вторую версию, прекрасно. Можете просто переехать.
– Да куда переехать? Под землю? На дно океана? Вы ведь даже не знаете, где исполняются программы этого офиса, верно? Почему вы уверены, что можете предложить место лучше, да ещё за столь смехотворную цену, если не имеете ни малейшего представления, насколько уже обеспечена моя безопасность? – Томас ощутил нарастающее разочарование и обычно не свойственную ему досаду. – Прекратите свои претенциозные заявления и переходите к делу. Что вы продаёте?
Дарэм покачал головой, прося прощения.
– Этого я не могу сказать. Пока не могу. Если я попытаюсь объяснить вот так, с нуля, это покажется бессмыслицей. Сначала вам нужно кое-что сделать. Нечто очень простое.
– Да? И что же?
– Нужно провести маленький эксперимент.
Томас нахмурился.
– Что за эксперимент? Зачем?
Дарэм – эта запрограммированная марионетка, безжизненная оболочка, управляемая существом из других измерений бытия, – посмотрел ему прямо в глаза и ответил:
– Вы должны позволить мне показать, что вы такое на самом деле.
Июнь 2045 года
Пол – или тот человек из плоти и крови, воспоминания которого он унаследовал, – отследил в своё время историю Копий до рубежа века, когда исследователи только начинали тонкую настройку компьютерных генетических моделей, необходимых для обучения врачей и испытания новых лекарств. На основе общих моделей изготавливали индивидуальные версии, способные предсказать потребности и проблемы отдельных пациентов. Курсы медикаментозного лечения предварительно прогоняли на симулякрах, включающих конкретные генетические и биохимические характеристики, что позволяло выбрать оптимальную дозировку, избежать проблем с непереносимостью и побочных эффектов. Сложные операции репетировали и доводили до совершенства в виртуальной реальности, на телах, воспроизведённых программным способом во всех анатомических деталях, вплоть до мельчайших капилляров на основе томографического сканирования пациентов из плоти и крови.
В этих первоначальных моделях имелось приблизительное подобие мозга, достаточное для воспроизведения результатов операции на сердце или иммунотерапии и даже приносившее некоторую пользу, когда речь шла о макроскопических повреждениях мозга или опухолях, но совершенно никчёмное при исследовании тонких нейрологических проблем.
Постепенно технологии отображения улучшались и к 2020 году достигли уровня, когда стало возможным картирование отдельных нейронов; были измерены свойства отдельных синапсов, и всё это без хирургического проникновения в организм. Сочетая возможности разных сканеров, каждую деталь мозга, имеющую значение для психологии индивида,
Поначалу моделировали отдельные нервные пути: зрительные участки неокортекса, интересующие разработчиков систем машинного зрения, или отделы лимбической системы, роль которых оставалась под вопросом. Эти частичные модели принесли ценные результаты, но лишь абсолютно функциональное полное воспроизведение всего мозга, помещённого в целиком воспроизведённое тело, позволило бы тестировать самые тонкие достижения нейрохирургии и психофармакологии. Прошло, однако, несколько лет, прежде чем кто-либо попытался создать такую модель. Отчасти из-за беспокойства (редко высказываемого вслух) о перспективах, которые могли открыться вследствие этого. Формально ничто этому не препятствовало: законодательные органы и отраслевые комитеты по этике занимались лишь интересами людей и животных, и ни в одну лабораторию ещё не швыряли зажигательных бомб активисты движения против бесчеловечного обращения с физиологическими программами. Но всё же кому-то предстояло первым нарушить негласное табу.
Кому-то предстояло создать детальную Копию целостного мозга, дать ей очнуться и заговорить.
В 2024 году Джон Вайнс, нейрохирург из Бостона, запустил полную сознательную Копию самого себя, находящуюся в примитивной виртуальной реальности. Первые слова первой Копии заняли чуть менее трёх часов реального времени (ускоренный пульс, гипервентиляция, содержание гормонов стресса в крови повышено), и слова эти были: «Это всё равно, что оказаться похороненным заживо. Я изменил решение. Уберите меня отсюда».
Оригинал послушно выключил его, но впоследствии повторил демонстрацию несколько раз без малейших вариаций, рассудив, что нельзя причинить новые страдания лишним прогоном одной и той же симуляции.
К тому моменту, как Вайнс обнародовал свои результаты, перспективы развития нейрологических исследований не стоили и упоминания; через двадцать четыре часа, невзирая на обескураживающее заявление первой Копии, все заголовки кричали о бессмертии, массовом переселении в виртуальную реальность и близящемся опустении физического мира.
Полу в то время было двадцать четыре года, и он представления не имел, куда себя девать. Отец умер год назад, оставив ему скромную деловую империю, построенную вокруг процветающей сети розничных магазинов, к управлению которой Пол не питал ни малейшего интереса. Семь лет он потратил на путешествия и учёбу: естественные науки, история, философия, – вполне сносно преуспевая во всём, за что брался, но так и не обнаружив ничего, зародившего бы в нём настоящую интеллектуальную страсть. Бороться за обеспеченность не приходилось, и он потихоньку погружался в состояние мечтательного умиротворения.
Известие о Копии Джона Вайнса взорвало его безразличие. Будто все технологии с сомнительными перспективами, сулившие преображение человеческой жизни, осуществились враз, да ещё с избытком. Долгая жизнь станет лишь началом, Копии смогут эволюционировать путями, почти недоступными для органических существ: изменять своё мышление, определять новые цели, бесконечно преображать самих себя. Возможности опьяняли – несмотря на постепенное проявление издержек и недостатков первоначальных версий, несмотря на неизбежное сопротивление общества. Пол, дитя нового тысячелетия, был готов принять всё и разом.