Город призраков
Шрифт:
— А что, доктор уже поужинал? — между прочим спросил я у хозяйки отеля.
— Да, вместе с вашим дружком, — указала она на Вано. — Но в отличие от вашего друга, он вторично ужинать не собирается.
И уже понизив голос на два тона загадочно добавила.
— Он опять ушел. Наверняка, на кладбище.
Мы сделали вид, что ее замечание нас никоим образом не взволновало. Ли-Ли с любовью украдкой поглядывала на Вано, а тот отвечал ей такими же страстными взглядами. Вообще, эта парочка суетливой курицы и ленивого бегемота годилась только для шаржа. Но я решил, что это не мое дело. Хотя тем не менее ненароком спросил.
— А что это ваш муженек не трапезничает?
Ли-Ли
— По четвергам он проводит вечера у доктора Ступакова.
— И чем они, если не секрет, занимаются?
— Да какой уж секрет, — махнула она пухленькой ручкой. — Хотя вы знаете, он очень стесняется говорить об этом. Ну, о своем хобби.
— Хобби? — я взметнул бровями.
— Вы понимаете, Ки-Ки увлекается медициной. Конечно, не имея должного образования… Хотя, вы знаете, он закончил медицинское училище. Но на большее его не хватило. Вот он и совершенствует свои знания у Ступакова. Доктор настолько любезен, что согласился ему помогать.
Меня распирало от смеха. Совершенствовал знания в медицине! В перерывах между пульками. И за бутылью самогона. Я бросил взгляд на Вано. Он сидел, красный как рак, уткнув нос в тарелку, на которой валялись рыбьи потроха. Казалось, его красные щеки сейчас тоже не выдержат. И лопнут от смеха.
— Они там допоздна трудятся, — неосознанно продолжала испытывать наше терпение Ли-Ли. — Он приходит весь пропахший спиртом и йодом.
Ну, это уже было слишком. Я резко вскочил из-за стола, чтобы не грохнуться на пол от смеха. И, пробормотав что-то типа «Уже поздно, и нам пора». Потащил за собой упирающегося товарища. Но мне это не удалось. Он остался еще на пару слов с милой хозяйкой отеля.
В номере я прямо в кедах упал на диван. Вано тоже не пришлось долго ждать. В номере он вовсю дал волю своему смеху. Впрочем, он и смеялся, как бегемот. И хотя я никогда не видел, как смеются бегемоты, думаю, что именно так, как мой друг.
— Ну и глупенькая же моя Венера! Но это мне только кстати. Теперь, даже если Ки-Ки что-то заподозрит, ему придется смириться. Я просто могу его шантажировать. И в случае чего — рассказать Ли-Ли, какой он занимается медициной.
— Ты хороший мальчик, Вано. Только, думаю, не стоит рисковать.
— Стоит, Никита! Еще как стоит! Сегодня же я и рискну. Мы уже обо всем с ней договорились. Здесь есть малюсенькая комнатка, освещенная тусклой лампой. Это то, что надо! Через полчаса мы с ней там встречаемся. А пока давай решим, что нам делать. Не наведаться ли к доктору?
— Не думаю. Мы мудро поступили, что не стали заламывать ему руки прямо на кладбище. Наверняка бы его тотчас хватил удар. И теперь не следует спешить.
— Но мы его сразу бы приперли к стенке.
— И что? Откуда ты знаешь, у какой могилы он останавливался. Может, это к делу вообще не имеет никакого отношения. А может, там похоронена его прабабушка. К примеру, она была уличной девкой. И профессор, зная нравы этого городка, не спешит афишировать свои родственные связи. Так же он может заявить, что каждую ночь поочередно останавливается у разных могил и кладет на них цветы. Дабы почтить память умерших. Может, у него такое хобби? И попробуй потом докажи, что ты не осел.
— М-да, — вздохнул Вано. — Пожалуй, ты прав. Из-за своей Венеры я вообще голову потерял. Туго стал соображать. Конечно, Никита, на месте завтра все и узнаем.
— Думаю, скоро придется звонить Васе, — я почесал затылок. Не скажу, чтобы мне этого не хотелось. Просто не хотелось лгать.
— Ага! — засмеялся Вано. — Боишься. Васька не глупая девочка, сразу догадается что ты втюрился.
— Она прекрасно знает, что если в ближайшее время попадется мне на глаза. В Жемчужном появится второй труп. А это слишком много для такого порядочного города. Вот девочка и притаилась. А Ваське все-таки звонить придется. Неплохо бы побольше узнать о прошлом Угрюмого. И главное — был ли адвокат на его свадьбе. Похоже, что все нити ведут к отцу Белки. Как это ни печально. Хотя и профессор небезынтересен с его непонятной любовью к кладбищенским местам. Ну что ж, нужно потерпеть до завтра. А там, глядишь, мы все и выясним. Учитывая, что завтра же и похороны адвоката.
Вано поморщился.
— И что у тебя за талант портить людям настроение. Нужно быть идиотом, чтобы напоминать другу о похоронах перед свиданием.
Вано, наспех взбрызнувшись одеколоном из соленых огурцов, поспешил удалиться. А я тут же открыл настежь балкон. Хотя этот запах не в состоянии был перебить даже чистый озон Жемчужного.
Пока я рассуждал, из какой гадости могли приготовить такую парфюмерию и кто это так ненавидит своих покупателей, в дверь постучали. Я позволил войти. На пороге показался профессор Заманский. Похоже, он успел переодеться, но забыл про ботинки. И я заметил на них прилипшую грязь. Профессор перехватил мой проницательный взгляд. И заметно смутился.
— Гуляли, профессор? — вежливо и без задней мысли спросил я.
— О, да! Я обожаю в это время ходить к морю. И вам советую. Это укрепляет нервную систему. Исчезают все дурные мысли.
Я вспомнил, в каком месте могут исчезнуть дурные мысли. И позавидовал выдержке профессора.
— Вы просто так, на чай, или по делу?
— И да, и нет. Но от чая, пожалуй, откажусь. Мне бы хотелось узнать, вам что-нибудь удалось раскопать по этому делу?
— И да, и нет, — повторил вслед за ним я. — Но, похоже, все нити ведут к Угрюмому.
Профессор нахмурился. И стал мять свои сильные жилистые руки.
— Я думаю, это не те нити, которые вам нужны. Боюсь, что вы можете ошибиться.
Я пожал плечами.
— Во всяком случае, пока мы выяснили, что только у Угрюмого была причина задушить адвоката. Ведь несчастный покойный был долгое время влюблен в его жену.
— Да?! — воскликнул профессор. Искренне удивившись. — М-да, не знал, не знал. Впрочем, и откуда мне было это знать? Я мало с кем здесь общаюсь.
Разве что с покойниками, по ночам. Отметил я про себя.
— Охотно верю. Но все же… Вы здесь около года. Может быть, вы заметили что-нибудь необычное в поведении адвоката.
— Нет, — твердо ответил он. — Ничего. Кроме того, что он и Угрюмый больны раком. Но не думаю, чтобы это могло быть причиной для убийства.
— А вам не показалось странным, что адвокат слишком уж скрывал свою болезнь. Даже теперь о ней все умалчивают.
— Ну, о том, что умалчивают, это не так уж и странно. Больные зачастую держат в тайне свои недуги. Это их право. А особенно гордые, честолюбивые люди. Каким и был убитый. Я думаю, что он боялся больше всего на свете жалости и сочувствия. Вот кроме Ступакова никто и не знал. А после смерти… Возможно, он взял с него слово, что и после смерти тот будет молчать. Учитывая, что свой недуг он наверняка скрывал и от жены. Так что… Хотя, я профессионал и от меня это скрыть было невозможно. Я как-то попытался завести разговор об этом с доктором. Но тот почему-то категорически отверг мои предположения. Возможно, я и сам виноват. Если бы я рассказал ему, что кое-что смыслю в этом… Я чувствую свою вину. Но я не думал, что адвоката убьют. Я думал, что у него еще есть время…