Город Призраков
Шрифт:
Последнее высказывание младшего внезапно вывело из себя Вилренга. «Мальчишка зарывается. Да ещё и в присутствии своей шлюшки!»
— Что вы себе позволяете, господин главнокомандующий?! — гневный возглас закончился почти рыком, лицо и руки правителя слегка тронула трансформация, встопорщилась проклюнувшаяся сквозь кожу шерсть, чуть заострились уши, выглянули из-под губ клыки, сверкнули ярко-жёлтые искорки в глазах. — Не забывайтесь! И помните, что никакие кровные узы не спасут вас, если крамольные высказывания продолжатся!
—
Главнокомандующий вскинул подбородок, насмешливо скривив губы, внутренне надеясь, что старший извинится и признает, что был слишком поспешен в решении и скор на расправу. Однако тот промолчал, только кивнул, словно отпуская брата заняться своими прямыми обязанностями. Карренг еле слышно вздохнул и сказал:
— Пойдём, Сэнди. Думаю, что орден за спасение короля тебе дадут попозже…
Бурлящая, как варево в котле, толпа разом затихла, когда на балконе появилась фигура правителя. Горожане с безмолвным вопросом во взорах вглядывались в своего предводителя. И зоркие глаза верволков сразу же обратили внимание на то, что Вилренг застыл в середине смены ипостасей — изменилась осанка, став более сгорбленной, как будто правитель с трудом сдерживается, чтоб не опуститься на четвереньки; черты лица являли собой нечто не-человеческое, но и не-волчье, а голос, когда он наконец заговорил, звучал с порыкивающими интонациями.
— Почти никому из обычных верволков недоступна частичная трансформация. Только те, в чьих венах течёт Древняя Кровь, настолько сильны волей, что могут остановить превращение в зверя, не закончив.
Дэреш снова умолк, вроде как чтобы сделать очередной глоток из бокала, смачивая пересохшее горло. Теперь уже не отличимый на вид от обычного человека, он и вёл себя совершенно обыденно — никаких тебе шуршаний старинных страниц и потусторонних смешков. А после столь продолжительной речи немудрено испытывать жажду.
— Значит, и наш Соколиный Глаз так может? — тут же сориентировался в новой информации Арман. — Ну-ка, Чезаре, давай попробуй. Когти там выпустить или шерстью обрасти.
Почему-то наёмнику показалась забавной такая картинка, да и с чисто практической стороны неплохо знать возможности одного из членов своего отряда. Если и ранее мальчишка был ценным бойцом, то теперь, получив силу оборотня, должен был стать прямо-таки секретным оружием.
— Да прекратите… — начал Влад раздраженным тоном, потому что его достало непрерывно разнимать своих спутников, но осёкся.
Рубин продолжал мерцать в ладонях Чезаре, но теперь его оттенок ещё больше, чем обычно, походил на цвет свежевыпущенной артериальной крови. Однако привлекло внимание не это — в конце концов, Комольцев не был художником и красный цвет оставался для него красным, вне зависимости от тонкостей оттенков. А вот то, что происходило с пальцами мальчишки,
И Влад понимал, что сейчас совсем-совсем не хочет поднимать взгляд на лицо Чезаре.
— Луна полная, — Дэреш, похоже, опять откровенно веселился.
— Сейчас же день! — Арман подскочил с места, отступая от начавшего трансформацию Чезаре. Правда, крохотный кабинет архивариуса не особо-то давал места развернуться.
— А Луна, молодой человек, восходит, бывает, и днем, если вы вдруг не знали.
Изменение тела лучника происходило как-то невыносимо медленно — совсем не так, как это видел Влад у других волков. Те «перевёртывались», как носки меняли — р-раз — и уже зверь на месте человека стоит, или наоборот. Чезаре же перекидывался как в замедленной съемке, трудно, и окружающие могли наблюдать малейшие нюансы — то, как хлопают кости, со звуком перелома, меняя конфигурацию, как наливаются кровавым светом белки глаз (а радужки остаются такими же, зелёными, как и всегда), как, словно тесто, которое мнут ловкие руки повара, комкается человеческая фигура.
— О Боже… — Комольцев не был верующим. Слабонервным тоже себя не считал. Однако более страшного зрелища, пожалуй, не встречал никогда.
И самым ужасным было полное молчание, в котором это происходило. Мальчишка не издавал ни звука, ни человечьего, ни волчьего. Будто и не живой человек, а картинка, которую изменяют с помощью специальной компьютерной программы. Так и застыли все участники сцены — вокруг молодого верволка, носителя Древней Крови. Лерой, по привычке схватившийся за оружие и отступивший в сторону выхода из кабинета. Комольцев, с отвисшей челюстью, не знающий, то ли тоже подальше убраться, то ли как-то попытаться помочь (правда, насчет последнего идеи не появилось ни одной, даже самой завалящей). И Дэреш, который единственный являл собой образец внешнего спокойствия. Архивариус быстрым четким глотком допил шерекель, аккуратно водрузил кубок на стол — и шагнул к Чезаре ровно в то мгновение, когда руки юноши изменили форму настолько, чтобы потерять возможность удерживать артефакт в ладонях.
— Ты какого черта творишь?! — только и успел вякнуть Арман, но пламенеющий Рубин уже скатился прямо в подставленные лодочкой ладони Дэреша. Сияние артефакта, правда, сразу поблекло, когда камень «поменял владельца», но архивариуса это ничуть не смутило.
— Возвращаюсь домой, — кратко и непонятно ответствовала нежить. По помещению архива снова гулял шелест хрупкой бумаги, слышались ещё какие-то смутные звуки, будто бы кучки посетителей переговаривались тихонько, чтобы не нарушать излишним шумом покой городского архива.
Спокойно, совершенно не торопясь и не переживая, что кто-то посмеет остановить, Дэреш вышел из кабинета с Волчьим Рубином в руках. И как будто исчез — а может, просто сразу свернул за ближайший стеллаж… Архив по-прежнему производил впечатление не настоящего здания, а таинственного лабиринта со многими измерениями, как в сложной компьютерной игре.
— Да держи же его!!!
Влад, очнувшийся от оцепенения, рванул следом за архивариусом, но того действительно и след простыл. Ни за ближайшим стеллажом, ни за вторым, третьим и десятым молодого человека в красном камзоле не обнаружилось.