Город сестёр
Шрифт:
После того, как все улеглись и засопели, в комнату к Пашке зашла Бабка, она взяла его за руку и потянула с кровати. Зашептала.
– Пошли ко мне, поговорить надо.
Скорый заволновался. Когда сели на Бабкину кровать, он встревожено спросил.
– Что-то случилось?
– Я что хочу сказать...
– Начала Бабка издалека - Ты Тьму-то не отталкивай. Она баба хорошая, и любит тебя.
– У тебя, что - дар ментата прорезался?
– Ай, брось. У меня
Пашка удивился.
– А какой третий? Это секрет?
– Какой там секрет. Лектор я.
Пашка слегка оторопел.
– Лекции что ли читаешь?
– Да нет же. "Лектор", это просто название. А на самом деле, это дар убеждения. Но он у меня совсем слабый, почти никакой. Так что - всё. Свой лимит я уже получила.
– А с чего ты взяла что Тьма... Ну... Так ко мне относится?
– Скорый, я же вижу, какими глазами она на тебя смотрит. А баб в Улье мало. Почти нет. Ты таким добром-то не разбрасывайся. Цени.
– Шеф, я всё это понимаю. Не мальчик. Но как-то... Ладно, Бабка, я об этом подумаю.
– Подумай, подумай. И вот ещё что...
Пашка снова забеспокоился. Бабка вздохнула, мотнула головой.
– Чёрт. Не думала, что это так сложно... Я вообще не думала, что такое придётся говорить.
– Шеф, ты успокойся. Мы же друзья. Все проблемы решим. Не волнуйся.
Бабка поджала по себя ноги, натянула ночную рубашку на коленки.
– Тут понимаешь какое дело...
Пашка подвинулся, заглянул в глаза.
– Говори, я всё пойму, и вместе подумаем.
– Короче, - решилась женщина, - мне мужик нужен.
– Для чего?
– Не понял Скорый.
– Ладно, - обиделась Бабка, - иди спи.
И тут до Пашки дошло! Поначалу он растерялся. Но быстро сориентировался.
– Погоди, погоди. Мила, я... Прости меня дурака. Я ведь никогда не думал... Мы все, придурки забыли, что ты слабый пол.
– Да нихрена я не слабый пол, - возмутилась Бабка.
– Слабые тут не живут. Я внутри-то старуха. А Улей видишь, что со мной сделал.
– Нормально он с тобой сделал. Вон какая получилась красавица... А ну, иди сюда.
Пашка решился. Ну чего, в самом деле. Он тоже далеко не мальчик, романтических иллюзий уже давно не строит. А тут женщина страдает. И не просто женщина, а близкий ему человек. Да пропади оно всё...
И он опрокинул Милу на спину, а сам навалился сверху...
Примерно через час Мила его остановила.
– Погоди, Паша. Погоди. У меня уже такого знаешь, сколько не было. Лет пятнадцать... Больше не могу. Полежи со мной. Не уходи сразу.
Пашка усмехнулся, лёг на спину и подтянул к себе женщину, положив её голову себе на плечо.
– Так я никуда и не ухожу.
Бабка объясняла.
–
– А почему я? Ты могла бы и к Короткому, например, обратиться.
Бабка резко села, строго посмотрела на Скорого.
– Пашка, ты думай, что говоришь. Он же мне как сын. Я его три месяца выхаживала. Ему и тридцати нет. Я уже тысячу дней о нём забочусь. Это... Больше мне даже не намекай. Обижусь.
Улеглась на мужика, полежала немного и скомандовала.
– Так. Ладно. Давай-ка иди к себе. Не хватало ещё уснуть вместе. Разговоров не оберёшься.
Обхватила поднявшегося было Скорого, поцеловала жарко в губы, слегка толкнула.
– Ну, всё. Свободен.
Пашка хмыкнул и пошёл сначала в сортир, потом слегка ополоснулся в душе, а потом подался в купе Беды и Татьяны.
Проскользнул тихо в комнату и заметил как Таня резко накрылась с головой одеялом. Павел тихо лёг и прощупал Тьму своим даром.
Таня плакала!
Он осторожно подошел к кровати Тьмы и спросил.
– Танечка, что случилось.
Из-под одеяла буркнули
– Ничего.
– Танечка, - Пашка прикоснулся к девушке. Она дёрнула плечиком, сбрасывая его руку.
Скорый включил своё знахарство и попытался успокоить Тьму. Та отбросила одеяло и зашипела на него.
– Не лезь в мои мозги! Не смей лезть в мои мозги! Понял!
Пашка запаниковал.
– Да что случилось-то, Танечка?
– Ничего не случилось! Кобелина! Уйди от меня!
А-а. Вон оно что. Скорый понял.
Ну. И что делать? Он попросил.
– Таня, дай мне ручку.
– Зачем?
– Прошу тебя, золотце, дай мне ручку, - он подставил свою ладонь, - пожалуйста.
Танечка протянула ему руку. И Дугин, осторожно, не спеша, начал целовать кончики пальцев.
– Прости Таня. Я тебе всё объясню, и ты поймёшь. Ты у меня такая умница. Ты вообще удивительная девушка.
Он завладел второй рукой.
– Ты красивая, добрая, чистая. У тебя такая фигура... У тебя такие титечки... У тебя такая попа... Мне трудно найти слова, чтобы описать всё это.
Пашка целовал уже Танины плечи и подбирался к шее.
– Ты, когда открываешь холодильник и достаёшь что-то с нижней полки, всегда присаживаешься... Но один раз ты наклонилась... О-о-о! Я чуть не умер. Это шедевр. Это надо фотографировать и делать настенный календарь.
Пашка уже трогал губами Танины ушки.
– Я могу бесконечно смотреть на твои губы, когда ты что-то говоришь. Они так красиво двигаются.
Павел касался губами Таниных губ.
Танечка тяжело дышала и вздрагивала. Она со всхлипом укорила Пашку.