Город смерти
Шрифт:
Почему-то на ум пришла голая Настенька с колыхающейся грудь, он мотнул головой, отгоняя мысли.
— В вашем мире все такие, как ты? — промурлыкала Сандра.
— Ну, не все…
— Это волшебное место!
Сандра снова улеглась и, кажется, даже заснула. Вадим поглаживал ее по голове, наматывал на палец кудрявые пряди волос, и в мыслях царила звенящая пустота. Когда веки начали слипаться, он разбудил Сандру:
— Идем спать, я отдежурил за нас двоих.
Сандра нащупала на ложе Ходока, толкнула в бок. Он
— Вставай, скотина. А то сейчас Леона подниму!
Ходок не то что встал — взлетел.
— На пост, живо!
Вадим лег на его место, обнял Сандру и сразу же провалился в сон.
— Подъем! — скомандовал Леон.
Вадим потянулся, открыл глаза. Утро выдалось промозглым и туманным. Кудряшки Сандры были усеяны мельчайшими каплями. Девушка вскочила и, даже в щечку не поцеловав, направилась к выходу.
Последним к ручью спустился Леон, осмотрел пистолет и каждому выдал по «копью».
На пути просеки чередовались с чащобами, иногда попадались брошенные дома. И вот наконец вышли на полбовое поле. Вдалеке темнели избы, ржали лошади, доносился гомон.
— Торжище, — сказал Ходок. — Рынок. Огромный. Ни черта себе мы кругаля дали! Здесь деревень должно быть до черта, если мы кого-нибудь не грабанем, то подохнем с голоду.
— Ты с вот этим, — Леон подбросил «копье», — нападать собрался? Тут все друг за друга горой. И все вооружены. Хочешь, сходим, посмотришь, как рынок охраняется. Земельники хоть и идиоты, но вместе они — сила.
— У меня есть план, — с воодушевлением проговорила Сандра, — как грабануть земельников. Слушайте.
9. Земельники
Когда ворота перед Рудольфом наконец открылись, девка уперлась ослицей, завертела головой, взвыла. Мужчина молча отвесил ей подзатыльник и затолкал за ограду. Стоящий у ворот Голый не удержался, ущипнул ее за задницу. Девка взвизгнула, набросилась на него и принялась молотить кулаками.
— Не видишь, дурочка она! У барона на жратву выменял, — похвастался Рудольф.
Девка не унималась: визжала и плевала в Голого. Рудольф оттащил ее за волосы, пригрозил кулаком. Барон говорил, что, если показать кулак, она успокаивается, только замахиваться нельзя — ссытся. Видать, лупили в детстве много.
— Красивая, зараза, — проговорил Голый и потер голову, на которой никогда не росли волосы.
— И не думай! А вдруг у нее сифак? Смекни, через сколько рук она прошла, — предостерег Рудольф.
— И нах такое счастье? — не унимался Голый. — Глаза мозолит, а выебать нельзя!
— Все бы тебе трахаться. Пойду Диру покажу.
Дом Дира находился, как и подобает дому старосты, в центре поселка. Пока шли, девка тупо таращилась на высоченный частокол. Началась старая деревня — десять домишек основателей. Здесь забор состоял в основном из железобетонных плит.
Из домов вылезли бабы и детвора. Жена Рудольфа аж стирку бросила, уперла руки в бока. Бабы злобно косились на новенькую, дети глядели с любопытством. Выскочил сынок Пархатого, зашлепал по лужам, скатал из грязи шарик и бросил в девку. Она выпучилась, зашипела и показала язык. Пацаненок радостно завизжал и пустился наутек. Рудольф погрозил кулаком — притихла. Интересно, а на плетку она переучится?
Рудольф потоптался у порога и постучал.
— Кто там? — отозвался зычный бас.
— Рудик!
— Входи.
Дир был дома потому, что вчера, когда сено косил, что-то у него в спине щелкнуло и его на один бок перекосило. Когда появился, он приосанился, сел на лавку, положив на колени могучий живот.
— Кто это? Вторую жену берешь?
— Да не, дурочку купил, для работ.
Дир приподнял бровь, поманил девку пальцем. Глянула на Рудольфа, таки признала хозяина, тот приободрил:
— Иди, иди, не бойся.
Остановилась в метре, потупилась. Кряхтя, Дир встал, поднял ее голову за подбородок, оттянул веко, надавил на щеки, она поняла, рот открыла.
— Здоровая, как бык, — заключил он. — Повезло. Одобряю.
Бочком, бочком девка отодвинулась, схватила со стола кусок лепешки и принялась пожирать.
— А сифак у нее есть? — поинтересовался Рудольф.
— Хрен их разберешь. Его сразу не видно. Но если есть, — староста погрозил пальцем, — с тебя спрошу!
— Куда ее?
— Запри в хлев для рабов, пусть осваивается. Как тебя зовут, девочка?
— Шаша. — Девка придурошно улыбнулась.
— Что ты, Саша, умеешь делать?
— Ты умеешь убирать, штирать, любить… хорошо любить. — И снова эта лыба идиотская, и слюни.
— Шлюха, — вздохнул Дир. — Там не только сифак… А прожорливая какая!
— Нет шифак! — завозмущалась девка, тянущаяся к миске.
— Если плохо работать будет, перепродадим, — успокоил Рудольф и повел девку сквозь деревню.
— Ещь хощу, — заныла девка. — Шильно ещь хощу.
Под ногами хлюпала грязь вперемешку с навозом. Стадо свиней с недовольным хрюканьем уступило дорогу людям. Загоготали гуси, вожак вытянул шею и попытался ущипнуть девку за штанину, за что получил пинок. Пришлось девке врезать.
— Нельзя их трогать, никого трогать нельзя, иначе, — он показал кулак, — понятно?
— Да, нильжя трогать. — Она скукожилась, затрясла кудрявой башкой.
Ребятишки, раззадоренные рассказом маленького хулигана, который кидался грязью, увязались следом. Думали, не видит их Рудольф, показывали девке языки, малышня трясла пиписьками. Рудольф резко развернулся и погрозил кулаком — вмиг разбежались. В стайке он заметил Артурчика — своего младшенького.