Город смерти
Шрифт:
— Типун тебе на это место! — добродушно взревел я вслед Форду, который уже скрылся из виду.
Несколько минут мы простояли на месте, вслушиваясь в его удаляющиеся шаги. Затем, переглянувшись, чуть ли не попадали на пол от смеха.
— Блин! — вырвалось у Амы. — Десятки раз ходила в одиночку — и хоть бы что. Стоило тебя взять — бэмс! Ты что, Райми, несчастье приносишь?
— Надеюсь, что нет. Но, согласись, ловко я от него отмазался.
— Ничего.
— Ничего? А ты бы как поступила, если бы была одна?
— Сняла бы трусы и дала ему так, что мало
До девятнадцатого этажа мы добрались без дальнейших неожиданностей. Оказалось, что вдоль всего этажа тянется огромный зал без единой перегородки. Классический склад, только расположенный на восемнадцать этажей выше, чем обычно принято. Здесь было пыльно, и я невольно закашлялся. Ама одолжила мне носовой платок.
— Спа-апх-сибо! — поблагодарил я.
В зале, освещенном немногочисленными и слишком тусклыми светильниками, царила темнота. Из одного из своих бесчисленных карманов Ама достала фонарик и включила. Узкий лучик света заскользил по помещению, подсвечивая пылинки, распугивая призраков, если они здесь были. Ама двинулась вперед, направляясь, казалось, в самое сердце безмолвия. Я тихо последовал за ней, с любопытством осматриваясь.
Всюду, куда ни глянь, громоздились до самого потолка штабеля коробок с бумагами. Они стояли, как молчаливые стражи, как духи тысячи лесов. Между каждой колонной и ее ближайшими соседками имелся свободный промежуток в три-четыре фута шириной, через который можно было кое-как протиснуться. Да, это было настоящее хранилище информации, а не библиотека для праздных зевак. Сюда приходили для серьезной работы, и то не каждый день.
— Что там? — спросил я, постучав пальцем по первому попавшемуся штабелю.
— Все, — пояснила Ама. — Четкой классификации нет. Там и карты, и чертежи, и вырезки из газет, и досье частных лиц. Протоколы заседаний правительства — тайные протоколы, наверняка кучу денег ему стоили. Списки собачьих питомников, домов престарелых и школ. Медицинские карты. Фотографии городских улиц и людей. Все, что бывает на бумаге.
Я немного побродил между картонных небоскребов. Вероятно, вся эта информация накапливалась годами. Случайно задев одну из башен, я остолбенел, ожидая, что она сейчас рухнет. Но башня даже не покачнулась. Я толкнул, ее посильнее — я, конечно, осознавал опасность этого дурацкого эксперимента, но мной двигала все та же неудержимая жажда познания. Башня стояла недвижно, словно железобетонная. Да, этих голубушек с трудом смог бы повалить даже Самсон.
— Здесь как в музее, — произнесла Ама. Я чуть не подпрыгнул — заглядевшись на зал, я почти забыл о своей спутнице. Она тоже скользила между колоннами неподалеку от меня. — Архивы объемлют десятки лет. Века. И это в массе своей оригиналы, то, что мы в детстве проходил-и по истории. Если бы городские музейщики знали, что есть такое место, они бы все в обморок попадали.
— А как же охранники? — Их отсутствие начинало меня смущать. Одно открытое окно чего стоило, но ходить без помех по лестнице, забираться на такие вот секретные
— Нужно держать ухо востро, — сообщила Ама. — Но ускользнуть от них легко — они ходят с фонарями и не опасаются шуметь. Я же говорила — на защите «Парти-Централь» стоит прежде всего его репутация. Здесь просто никому в голову не приходит, что можно сюда залезть.
— И все-таки… — Я никак не мог отделаться от предчувствия какого-то подвоха. Наверняка все не так просто, как кажется Аме. Я все время ожидал, что рота бойцов Контингента ворвется в двери, поливая нас свинцовым дождем. Что ж, нервничать поздновато. Надо было раньше думать. А теперь я здесь, и будь что будет.
— Где папка? — спросил я, не желая тратить время зря. Мы и так уже слишком сильно искушали судьбу.
— Тут. — Она привела меня к штабелю пониже, казавшемуся карликом на фоне других. Мне он был до носа. — Я его выбрала именно из-за высоты, — пояснила Ама. — С теми, здоровенными, с ума сойдешь. Подставляешь лестницу, чтобы достать до верхушки, снимаешь пачку, спускаешься с ней вниз, а потом назад лезешь. И так до бесконечности. Я стараюсь обходиться маленькими.
Ама начала снимать кипу за кипой. Я помог ей, и вскоре мы разобрали две трети штабеля.
— Хватит, — распорядилась она. — Где-то здесь. — И начала снимать листы и папки по одному, чтобы ничего не пропустить. — Ага. Вот. — И она вручила мне клад.
Это была папка из тонкого бурого картона — по сути, и не папка, а просто сложенный вдвое лист со скоросшивателем. Внутри лежало четыре листа формата А4. Ама правильно сказала — вид у досье был совершенно несолидный. На белой наклейке в центре обложки значилось «АЙУАМАРКА».
Я пробежал глазами верхний листок. Длинный список имен, отпечатанный через один интервал. Почти все строки перечеркнуты ровной, проведенной по линейке линией. Список открывало имя Леоноры Шанкар — неперечеркнутое. Чуть ниже обнаружился Паукар Вами. Дальше — сплошные перечеркнутые. Все они ничего мне не говорили, за одним исключением — Инти Майми. Внизу списка имелось еще одно нетронутое имя — Кончита.
Вторая страница. Двое уцелевших. Одного из них, генерала Контингента, я знал. И вот опять Инти Майми, ближе к нижней кромке, вновь аккуратно вычеркнут. Я справился с первой страницей. Да, имя абсолютно одно и то же.
Третья страница. Еще два нетронутых имени. Одно мне ничего не говорило. Другое оказалось именем нынешнего мэра.
— Видела? — возмутился я. — И этот козел-мэр тоже…
— Тс-с! — Ама закрыла мне ладонью рот, выключила фонарик и припала к полу, жестом приказав мне проделать то же самое. Я повиновался, хотя и не понимал, что происходит. И лишь спустя несколько секунд услышал приближающиеся шаги: охранник. Луч его фонаря уныло ползал по бумажным колоннам. Охранник выполнял свою работу машинально, явно предвкушая, как придет домой и завалится спать. К нам он и близко не подошел. Долго он не задержался. Я услышал, как распахнулась и захлопнулась дверь. Мы встали, потянулись.