Город страха
Шрифт:
– Слушайте, вы! – повысил Лысенко голос и закашлялся, потому что во рту у него мгновенно пересохло от волнения. – Я вам все объяснил. А если вы мне тут конвертики совать будете, то я…
– Все, – примирительно выставил перед собой ладони гость, – все понял, вопросов нет, удаляюсь. Извините за беспокойство.
Арутюнов все это произносил, вставая со стула и пятясь к выходу, таким тоном, будто говорил о недоразумении, которое вот прямо сейчас за дверью разрешится положительно и он снова войдет, но теперь уже все будет как надо. Лысенко знал, что не сейчас этот тип войдет. Войдет он, скорее всего, завтра. А может, и ему самому к нему придется идти в гостиницу или в офис. Так прикажут по телефону «сверху». Еще и вздрючат за сегодняшний отказ. Ведь звонили, предупреждали, а он…
Рублев приехал в ресторан «Красная скала» около восьми вечера. Свадьба была в самом разгаре. Молодежь плясала в центре зала. Народ постарше потянулся покурить на свежем воздухе. Курили прямо за столами важные гости. Те, кто пришел сюда не столько за молодых порадоваться, сколько по статусу их самих, по статусу родителей молодых. И за столами они больше говорили не о свадьбе, а о делах иных, о которых разговаривать в служебных кабинетах нельзя.
Начальник местного отдела полиции полковник Портной сидел в центре стола. Невысокий, сухощавый, он выглядел среди сытых лиц местной элиты мелким и невзрачным. Но шутить на эту тему никто не решался. Полковник Портной очень страдал от своего роста и телосложения, от своих комплексов, страдал физически, а не фигурально. Злило его это, очень злило. Оттого и характер у Портного был желчный, едкий.
Увидев вошедшего Рублева, полковник склонил голову вправо и сказал соседу всего пару слов. Сосед по столу быстро встал, подошел к Рублеву и, доставая сигарету, показал на свое освободившееся место.
– Слушаю, Владимир Максимович. – Рублев уселся на освободившийся стул рядом с полковником и установил локти на край стола, аккуратно отодвинув перед этим тарелку и бокал.
– Значит, так, – наклонился вперед Портной, наливая себе в бокал сока, – даю тебе возможность отличиться.
– Конкретно. Что нужно? – холодно спросил Рублев, фактически перебив полковника.
– Так слушай, – сквозь зубы бросил полковник, глянув на Рублева чуть ли не с ненавистью. – Торопишься куда? Как форму снял, так что-то ты себя вольно вести стал!
– Вольно? – пробормотал Рублев. – Ну, да… есть немного. Просто на моих руках столько всего, что хочется немного уважения к себе. Не шестерка…
– Ты… это! Уважения ему нет! Ты такие бабки получаешь, что заткнулся бы об уважении.
– Так я и делаю за эти бабки такое, что они меня и не спасут в случае чего.
– Что? – насторожился Портной и внимательно посмотрел на собеседника. – Что за намеки? Ты мне в последнее время не нравишься, Павел. Интонации твои, настроение. Устал?
– Нормально все. Просто объясняю положение вещей. Вы приказываете, я выполняю. Все с этого имеют деньги. Отношения у нас партнерские, а вы все считаете себя моим начальником. Давайте вернемся к деловым отношениям. Вы заказываете, я выполняю, вы платите. Этого будет достаточно. А если я что-то не так выполняю, значит, вы плохо задачу ставите. Есть претензии, отдавайте приказы письменно.
– Ладно, не дури, Павел, – заметно сбавил начальственный тон полковник. – Обиделся, что ли? Кончай давай эти сопли, ты же офицер!
Рублев коротко бросил взгляд на полковника и отвернулся. В его взгляде не было ничего лестного для Портного. Скорее презрение к человеку, которого приходилось терпеть до поры до времени.
– Я слушаю задание, – спокойно сказал Рублев.
– Значит, так, – полковник перешел к сути. – Выселки нужно освобождать. Время уходит, люди бабки теряют. Займись там, придумай, как надавить на это замшелое болото.
– Конкретно давайте! А то опять будете кричать, что я палку перегибаю, за всех решаю сам, что мне права никто не давал.
– А что непонятного? – сорвался полковник. – Ты первый раз замужем? Активно надави, напугай, сделай так, чтобы остальные бегом убегали.
– Владимир Максимович, – тоном бесконечно терпеливого человека сказал Рублев и повернулся к полковнику всем телом. – Грехов на вас лично не меньше, чем на мне. Не надо иносказаний, они вас не обелят. И меня тоже. Ставьте задачу как положено. Убить? Кого, сколько человек? Каким способом? Вы мне пока лишь о цели сказали.
– Дур-рак ты, – процедил сквозь зубы Портной. Он скрипнул зубами, глядя не совсем трезвыми глазами в зал на танцующих. – Какой тебе еще конкретики? Дождись подходящего ветра, подожги пару домов, чтобы огонь понесло на остальные. Вот и все твое задание. Пожар, сами виноваты. Ясно тебе?
– Теперь ясно, – кивнул Рублев. – Все?
– Свободен, – с каким-то даже облегчением ответил Портной и откинулся на спинку стула.
Рублев спокойно прошел через зал, закуривая на ходу, а полковник провожал его взглядом, полным ненависти и злости, взглядом человека, который убил бы, да не может, не имеет права. Который знает, что без этого человека он как без рук. Найти замену можно, но только из уголовников. А с этой братией разговаривать Портному не хотелось. Видеть рядом преступника, считать его своим помощником? И это ему, полковнику полиции. Как-то не совсем правильно.
Антон хотел еще раз пройти через выселки, посмотреть снаружи на место гибели Сергунова. Может, что-то уже делают с этим зданием. Может, старики на выселках что-то новое слышали или видели. Просто пообщаться с ними, поговорить, кстати и про Ковригина. Антон как-то упустил в самом начале своих визитов сюда, что предприниматель Ковригин мог иметь близкие отношения с кем-то из выселок. А это возможность подобраться к нему, получить его доверие.
Огр бежал сосредоточенно и даже не смотрел по сторонам. Такое за ним замечалось редко. Антон поглядывал на собаку и невольно начинал беспокоиться сам. Солнце уже скатывалось за скалы на западе, русло Чусовой погружалось в сумерки. В лесу сразу стало холоднее, в воздухе появилось больше мошкары и комаров. Антон все чаще махал перед лицом рукой, потому что эта живность его раздражала. Репеллент, которым он намазал руки и лицо, не давал насекомым садиться, но виться раздраженно перед его лицом не мешал.
Сырость забиралась под куртку, под рубашку… Антон засунул руки глубоко в карманы куртки и припустился рысью, чтобы немного согреться. Огр удивленно посмотрел на него и тут же активно завилял хвостом и помчался рядом, пытаясь поймать зубами полу куртки. Для него это была игра. Для него вся эта поездка на машине и жизнь на берегу реки – большая веселая игра, масса развлечений. А Антон для него приятель, хороший парень. Зато он кормит как положено. Антон нахмурился, потому что снова поймал себя на том, что пытается приписать человеческие мысли собаке. И главное – мысли о себе. Почему-то все время кажется, что Огр о нем не очень высокого мнения.