Город тысячи богов
Шрифт:
Воздух заволокло каменной пылью и крошкой, что секла, как шрапнель. Обломок породы, размером с хороший арбуз прилетел мне в голову, и реальность моргнула, как выключенный телевизор. Видимо, без сознания я пробыл недолго. Когда я пришел в себя, пыль еще не осела, висела густым облаком, в котором сновали ломаные тени. В голове тоже стоял туман. Левая рука, сломанная в трех местах, повисла безжизненным щупальцем. Стиснув зубы, я блокировал боль, и кинулся вперед, больше не заботясь о регенерации.
Дикое ржание раздалось совсем рядом. В пыльной завесе передо мной выросли две горящие точки,
Подул ледяной ветер. Я задрожал, зябко обняв себя здоровой рукой. Облако пыли рассеялось, открывая пеструю армию, кажется не поредевшую ни на солдата. Закутанный в звериные шкуры Борей раздувал толстые щеки, очищая воздух. Когда сверху упала каменная пятерня, он попытался отскочить, но врезался в тушу волота и упал. Тролль прихлопнул их обоих, словно мух. Земля дрогнула от удара так, что меня швырнуло на колени.
егор ольга его голова важна только его голова
Сигнал слабел, я даже не слышал отклика, не понимал, приняли они мой мысленный крик, или он потонул в гвалте баталии. Над полем пролетел отвратительный скрежет, от которого на коже выступали мурашки, размером с голубиное яйцо. Все затряслось и загудело, словно под нами ворочался Магьян Кербет. Тролль пытался подняться.
В этот момент я вновь увидел Егора. Перемазанный грязью, кровью и пеплом, он выглядел так, словно прошел сквозь горнило ада, и остался жив. Из его руки, захлестывая шею тролля, изливался Луч. Егор с силой дернул вниз, и огромный кусок скалы, заменяющий каменному исполину голову, отделился от тела. Против ожидания, он не рухнул, а повис в воздухе. Я вдруг поймал себя на мысли, что не дышу, словно любой поток воздуха может разрушить это хрупкое равновесие.
Егор стоял, подняв руки, словно удерживая над собой незримую штангу. Даже под слоем грязи лицо его побледнело от напряжения. Веки дрожали, вены вздувались, грозя вот-вот лопнуть. Всесильный и беззащитный, Егор коротко вскрикнул, и потащил к реке последний менгир.
***
Это было, как поднять что-то, что поднять невозможно. Гор не мог объяснить понятнее, но мысленно представлял это именно так. Скальная порода, чуть сглаженная ветром и временем, но все равно щетинистая, как глубоководная мина, была размером с пятиэтажный дом. У троллей не было лиц, в человеческом понимании, но люди упрямо искали знакомые очертания носов, глазных впадин, подбородков, и, конечно же, находили.
В летящей над Гором голове желтые прожилки золота сбегали по бугристым щекам. Пещера, похожая на раззявленный рот, сверкала россыпью алмазов величиной с кулак. Острые пики слюдяных наростов на макушке, напоминали то ли уши, то ли рога. С этого ракурса голова действительно напоминала человеческую, и от этого Гору было не по себе. Но куда хуже было то, что он все еще ощущал в ней жизнь. Отделенная от тела, она по-прежнему была живой, и разум ее метался, как окруженный горящими джунглями слон.
Гор старательно гнал от себя жалость, потому
– Егор! – пробиваясь сквозь стук крови в ушах, раздался знакомый голос.
Преодолевая сопротивление деревянных мышц, Гор обернулся. Спотыкаясь о трупы, израненный, грязный, к нему ковылял Влад. В магическом спектре он напоминал мумию, да и вживую выглядел немногим лучше. Влад указывал на что-то рукой, шевелил губами, но сердце Гора пошло в галоп, и звуки этого мира исчезли. В ушах поселился назойливый писк. Похожий на комариный, только немного громче, он звучал на одной высокой ноте, забивая все остальное.
Гор проследил, куда указывает Влад, и встретился с немигающим взглядом двух пар глаз. Секунду спустя ноздрей достигла вонь гнилого мяса и тухлой рыбы. Черная туша Гарма, поджарая, точно свитая из корней обожженных молнией деревьев, шагая нарочито медленно, заступила ему путь.
Замерло все, и все замерли. Даже летучие твари зависли в воздухе. Гор ощущал время, как никогда раньше. Более того, он его видел. Все эти мгновения, рождающиеся и тут же исчезающие, чтобы из их смертей родились мгновения побольше. В глазах Гарма, затопленных чернотой Бограда, незримый маятник резал секунды на доли самым острым в мире лезвием.
Гор понял, что Влад не успеет спасти его. Не в этот раз. Да и что он мог сделать, измотанный, раненный? Гарм, свежий и бодрый, убьет его походя, даже не заметит. Он и самого Гора убьет точно так же, перекусит пополам огромными желтыми зубами. Из полуприкрытых толстыми веками зрачков, с усмешкой выглядывал тот самый безымянный культист Вендиго. Город все-таки сожрет тебя, парень, улыбался он, пусть и не моими зубами.
В этой кромешной безнадеге, когда отчаяние достигло пика, гнусную усмешку Бограда заслонило что-то светлое, легкое. Гор почувствовал присутствие матери, и даже как будто увидел, босоногую, простоволосую, в белом развевающемся калазирисе. На душе тут же стало спокойно.
найди воплощенную Исиду если когда нибудь захочешь увидеть меня
долетел до Гора беззвучный голос. Он не стал ее останавливать, хотя понял, что случится сейчас, чем закончится это внезапное прощание. Стиснув зубы, Гор сделал бесконечно долгий шаг вперед.
люблю тебя егорка прости меня если сможешь.
Невидимая глазом, полукругом разошлась убийственная волна, расчищая Гору путь. Она протащила Гарма, скулящего, как мелкий щенок, которого взяли за шкирку, и бросила окровавленное бездыханное тело, пронзенное сломанными костями, возле самой воды. Гор принял жертву молча, упрямо двигаясь к заветной цели. Он чувствовал хребтом, что Боград уже отыскал себе новое вместилище, а скорее и не одно, что сонм чудовищ, омов и богов вновь пришел в движение. Это больше не волновало его. С гибелью матери, в его груди поселилась уверенность. Он знал, что успеет.