Город улыбок
Шрифт:
– Для моего блага?!
– Заорал Джим, он вскочил на ноги и с силой ударил руками по стеклу.
– Для моего блага ты запер меня в клетку? Ты лишил меня свободы? Это не я опасен, Марк, это ты - трус, ты и все другие Архитекторы. Вы излишне гуманны, слишком либеральны, вам не хватило смелости запустить второй этап генезиса. Двенадцать мужчин и двенадцать женщин, хранящих в себе лучшую генетическую память человечества! Все должно было свестись к ним! Только они должны были унаследовать этот город, они и их потомки. Двадцать четыре человека, а все лишние должны были умереть! Это необходимая жертва, чтобы мир очистился! Но ты решил спасти всех, Марк! Всех ненужных! И вот ирония, теперь они все умрут! Потому, что не очистились, и повторят ошибки прошлых поколений. Я чувствую,
– Да!
– Ответил я.
– В отличии от тебя, я помню ради чего мы все это начинали. В отличии от тебя, я все еще не предал человечество!
Джим выглядел очень удивленным, но всего несколько мгновений, а потом он рассмеялся, после этого просто упал на пол и широко раскинул руки:
– А мне нравится моя новая клетка, мягкая, чувствую себя ребенком на большом батуте. Вот только мое время не ограничено. Мама оплатила мне безлимит, но забыла забрать домой. Я ребенок, которого бросили в парке аттракционов. Вечный карнавал одиночества.
– Говоришь, я предал человечество?!
– Вдруг закричал Джим.
– Не тебе об этом судить, лицемерный чистоплюй! Ты всегда ненавидел людей, каждого по отдельности, ты презирал их, они вызывали у тебя отвращение. Чтобы как-то ужиться с этим, ты придумал идею служишь какому-то абстрактному человечеству. Но как ты можешь служить человечеству в целом, если каждый отдельно взятый человек тебе омерзителен? Не лги хотя бы себе!
– Джим, припав к стеклу, продолжал с жаром говорить.
– Ты выстроил этот чистенький город, но даже он для тебя недостаточно стерильный. Дай угадаю, ты не гуляешь по его улицам, лишь изредка по ночам, с нятянутым на голову капюшоном, или в какой-то из своих дурацких больших шляп, чтобы никакой случайный прохожий не узнал гениального инженера. А днем, днем ты сидишь в зашторенном доме и дергаешь за ниточки в своем паучьем царстве.
– Ты хорошо меня знаешь, Джим, - я невольно потянулся рукой к карману.
– Потянулся к платку, - улыбнулся Джим, он знал и это, - ну да, этот резкий запах хлорки, он так неприятен. Но даже он полностью не перекрывает вони нечистот. Странно, что ты еще респиратор с собой не притащил, мой стерильный друг. А ты знал, что помешаность на чистоте говорит о сексуальной неудовлетворенности?
– Прекрати, - ответил я, - ты же знаешь о моем отношении к сексу.
– Да, старина, я помню, что ты убежденный девственник!
– Ответил с улыбкой Джим.
– Эти липкие потные тяжело дышащие тела, что сплетаются в животном сладострастном экстазе, словно пара гадюк, что выползли из какой-то отходной ямы. Это так мерзко для тебя.
– Прекрати!
– Я выхватил из кармана платок и с силой прижал его к носу. Легкий запах лесных цветов, исходящий от этого кусочка ткани, успокоил меня, внезапно подступившая тошнота отступила.
– Не говори мне о таких мерзостях, как секс!
Джим вновь рассмеялся.
– Тебе не кажется, старина, что это ты должен находиться по эту сторону стекла? Ты был бы интересным экспонатом для музея уродцев. Все люди любят секс, а ты так презираешь.
– Мы с тобой не все!
– Ответил я.
– Вот тут ты чертовски прав! Знаешь, я тут много думал. Я и раньше любил пораскинуть мозгами, а теперь, когда у меня столько свободного времени, просто грех этого не делать. Я пришел к выводу, какая же интересная штука психиатрия. Это не столько наука, как скорее религия. Ведь наука всегда требует практического опыта, но психиатрия изучает душу, здесь трудно добыть такой опыт. Как изучить душу, как экспериментально доказать ее присутствие и измерить какие-то ее характеристики? Какая у души высота и ширина, какая она в диаметре, сколько весит, какова ее плотность? За что она отвечает, а главное, как понять, у кого она больная, а у кого здоровая? Что есть норма, а что отклонение? И что еще важнее, кому это решать? Вспоминается старая добрая шутка - в психиатрии главное хорошая реакция, кто первый надел халат, тот и доктор.
– Ты нездоров, Джим! И доктора доказали это, вполне научными способами.
– Ну да, как же! А может, это они нездоровы? Знаешь, если толпа глухих людей увидит танцующего человека, они подумают, что он безумен. Ведь они не слышат музыки, а лишь видят парня, что странно дергается, будто припадочный эпилептик. Вся ошибка этого мира в том, Марк, что нормой принято считать мнение большинства. Но вот, что интересно, как показывает опыт, большинство людей - идиоты. Они лишь потребляют ресурсы и безропотно подчиняются властям. Ячейка потребления, избирательский ресурс, ячейка репродукции самих себя, рынок сбыта излишков производства - вот кто они. И они диктуют, что такое норма, ведь их большинство. А таких, как мы, двигающих прогресс, единицы, и мы всегда у них на мушке. И только они решают жить нам дальше, или умереть, или что еще хуже, стать живыми экспонатами в музее уродцев. Марк, тебе стоило бы не прятать меня здесь, а разместить где-то в клетке в центре города и брать по пять долларов за просмотр. Я уже вижу эту красивую табличку с золотистыми буквами. "Один из основателей Города Улыбок. Не дразнить, с рук не кормить, опасен и временами невменяем". Ты бы мог срубить деньжат, пожертвовал бы их на благотворительность, бедным людишкам, которых ты так любишь и так презираешь одновременно.
– Хватит ерничать, Джим! Я пришел сюда не за этим!
– Да-да, - ответил тот, - ты тоже заметил, что в городе творится что-то неладное. И ты думаешь, не моих ли это рук дело, так?
– Джим нервно захихикал.
– Не успел ли я сделать тебе западлянку до того, как ты упек меня сюда? Не добавил ли ложку дегтя в твою бочку меда?
Я улыбнулся, Джим чуть ли не дословно читал мои мысли.
– Но зачем мне говорить тебе правду, Марк? Что мне из этого будет?
– Я кое-что для тебя принес, - я достал из сумки контейнер с вишнями и показал Джиму ягоды.
– Ты помнишь о моей маленькой слабости, - улыбнулся Джим, - как мило. Ладно, дай мне их, и я скажу тебе свои соображения.
– Я увидел, как Джим задрожал, у него была чуть ли не наркотическая ломка.
Я знал, что Джим не обманет в таком. Если пообещал - то действительно расскажет. Поэтому, я положил контейнер в слот для пищи, после чего протолкнул его в палату.
Джим тут же схватил из контейнера несколько ягод и засунул себе в рот.
– Знаешь, Марк, секс это прекрасно, зря ты даже не хочешь попробовать, но скажу тебе одно. Даже самый лучший в мире оргазм не сравниться со вкусом этих ягод. Объедение! Экстаз! Взрыв фруктовой свежести! Этот кисловатый вкус! И это приятное послевкусие! Подумать только, было время, когда они росли много где на этой планете, а с ними и другие фрукты и ягоды, и овощи. Как же мы все это потеряли? Ай, не хочу думать о плохом.
Джим просто таки закатывал глаза от удовольствия и подолгу наслаждался каждой ягодкой. Он закрыл глаза и начал дирижировать руками в такт тихой музыке, что наполняла мягким фоном всю клинику, силясь побороть и растворить в себе это тяжелое, липкое и вязкое, всеохватывающее безумие. У Джима было такое удовлетворенное и умиротворенное лицо. Вот кого в рекламе надо показывать. Он так заразительно ел вишни, что захотелось бы попробовать даже человеку, который терпеть не может эти ягоды.
– Это не моих рук дело!
– Вдруг сказал Джим, оторвавшись от ягод.
– Я даже не знаю, что толком происходит. Но эти психи, - и он указал рукой на стену, в сторону палат своих соседей, - они стали более беспокойными. Знаешь, я думал это как-то связано с лунным циклом, магнитными бурями или еще чем-то, но нет, это не так! Они просто чувствуют нарастающий хаос! Они не ошибаются, видишь ли, они настолько упростили свое мышление и восприятие мира, что оно стало сводиться к какому-то звериному чутью! А это чутье никогда не ошибается! В городе вспыхнуло пламя хаоса!