Город Утренней Зари
Шрифт:
– Вы их не забудете, просто увидите их по-новому, – поправила его Вайлет.
– Для меня это одно и тоже, – ответил Алонсо. – А вы, юная леди, забыли себя прежнюю?
– Я уже родилась в Верхнем городе, хотя раньше он не был таким, как сейчас. Всё же первые мои воспоминания уже связаны с Сыном, – ответила она.
– Вам очень повезло, потому вы и не представляете, насколько некоторым из нас страшно, – немного замялся Ромеро.
– Посмотрите же наверх, от чего вы все отказываетесь! – воскликнула Вайлет.
– Я не хотел вас обидеть. Я просто говорю то, что мы чувствуем, – извинился Алонсо.
Вайлет ещё раз убедилась в том, насколько же важно пробудить здесь смелость пойти на встречу Сыну. Алонсо, Наоми и даже, при определённых условиях, мадам Питерсон должны оказаться наверху. Вайлет даже немного пофантазировала, какими они станут после того, как начнёт сбываться
Глава 3
Высокие своды зала верховного совета, или зала Вознесения, как обычно, были залиты светом. В отличие от Среднего города, и тем более от Нижнего, в Верхнем городе свет никогда не ослабевал. 24 советника сидели за большим круглым столом, в центре которого была площадка диаметром ровно 8 метров. Его ждали уже больше двух часов, но никто из них не показывал и тени обеспокоенности (если вообще слово «тень» можно было употреблять в Верхнем городе). Само ожидание Его должно быть радостным событием, не говоря уже о встрече. Советники спокойно смотрели перед собой. Ни один из них не крутил головой и не переводил взгляда, так как места за столом были расположены так, чтобы перед взором каждого одновременно были все члены совета – укрыться было невозможно, и даже подобная идея давно покинула это место. Молчание советников, соединенных общей верой, надеждой и любовью к Сыну, было не тягостным, чуждым скуки и ощущения пустоты. Можно было сказать, что среди настоящих друзей и молчание выразительнее слов, но стали ли они друзьями в этом многолетнем служении Сыну, оставалось загадкой для них самих, потому что никого из них этот вопрос особо не интересовал.
Наконец все разом подняли взгляд куда-то наверх. Он опустился в центр площадки. Высокий; длинные черные волосы, собранные в хвост; небольшая черная борода скрывала худобу лица с точеными скулами; широкая кость делала Его своего рода массивным, но грациозность чувствовалась в каждом движении; руки выдавали в Нем человека, который раньше много занимался простым трудом. Он поднял руки в благословляющем жесте, и советники склонили голову, и в этом не было ни капли подобострастия.
– Я откликнулся на вашу просьбу о немедленной встрече, – не извинился Сын за своё опоздание. – Чем могу вам служить?
– Я, надеюсь, выражу общую заинтересованность, – начала советник Тереза Шаут. – Нам нужно решить проблему Нижнего города, самого его существования. Его жители живут для себя и не спешат посвятить свою жизнь Вам. Они не думают о Вас и не хотят меняться.
– А Я думаю о них постоянно, – ответил Сын. – Боль и тревога за них удручает Меня. Но Я не хочу заставлять их, они сами должны сделать этот выбор.
– Но пока они его не сделали, нам приходится отвлекаться на то, чтобы обеспечивать их, – поддержал Терезу советник Фрэнсис О`Нилл.
– Через трудности проверяется искренность, – Сын повернул голову в сторону советника О`Нилла. – Или вы ещё не готовы?
– Я не это имел в виду, – советник О`Нилл поднял руки в знак глубочайших извинений.
Все прекрасно помнили, что только двое станут наиболее приближёнными после Его вознесения, и любая оплошность может навсегда отбросить от этой радости блаженного пребывания возле Него. Всё осложнялось тем, что до конца не было понятно, чего именно от них хочет Сын, и каков определяющий критерий для избранников. Советники много раз обсуждали это между собой. Они даже пришли к выводу, что тот, кто первый поймет, что от них требуется, уже унаследует место рядом с Ним.
– Малодушие, – успокоил его Сын. – Я разве хоть один раз подвел вас?
– Мы все ещё слабы и потеряны, – вмешался советник Адам Доор. – Но мы с дочерью работаем над тем, чтобы создать гимны в Вашу честь, которые пробудят самые глубины наших братьев снизу, и они обратятся к Вам. И тогда во всеобщем ликовании мы вступим в новую эпоху.
Сын улыбнулся ему, и глаза советника наполнились восторгом.
– Ваша ревность очень дорога мне, – закончил встречу Сын. – Пророк займется проблемой Нижнего города и подготовит людей для встречи со Мной.
Он вознесся обратно наверх. Советники переглянулись. В очередной раз им оставалось только ждать дальнейшего развития событий. Один за другим они вставали из-за стола и направлялись к выходу.
– Мне бы вашу веру, Адам, – Тереза Шаут поправила свой белый костюм советника. – После первых лет обращения поток новых верных иссякает. Из Нижнего города переселяются доли процентов. К тому же и некоторые жители Среднего города показывают слабость, возвращаясь к прежней жизни.
– Он всё устроит наилучшим образом, – успокоил её советник Адам Доор. – Когда Он прекратил все войны; когда в нашем многомиллионном городе Он сделал преступность всего лишь прыщом на теле человечества; когда Он и Пророк Своим присутствием остановили разрушительное действие солнца – верили ли мы, что такое возможно?
– Чудо, нам всем нужно чудо, – советник Картер Рок не видел понимания в глазах Адама Доора. – И, видимо, ты со своей дочерью собираешься его совершить?
– Я просто хочу, чтобы все прославили Его, и окончательно открыли свои сердца! – Адам Доор обратился ко всем.
– Да, мой друг, мы все думаем об этом, – произнёс советник Картер, чьи благородные залысины подчёркивали яркую и придающую статус седину.
Советник Рок обвел взглядом остальных: Адам меньше всех нуждался в долгожданной привилегии, но именно он её и получит – это не вызывало сомнений. Но самое страшное, что его дочь, если проявляет хотя бы треть ревности своего отца, может занять другое место. Он, Картер Рок, многим пожертвовал, чтобы оказаться в совете. Не смотря на то, что он один из последних, кто присоединился к Нему, он первый заметил, что благодать Сына больше его не радует, как прежде. Самое страшное, что сила этой благодати была такой же, но в этом и заключалась проблема: прежнего света стало не хватать, а точнее, он стал наскучивать советнику, и тоска, от которой он раньше бежал, как оказалось, никуда не делась. Но как признаться всем, что на самом деле ничего не поменялось? Что внутри всё осталось таким же? Что этот свет как будто ослепил и все перестали видеть ту зияющую пустоту, которая, подобно Левиафану, все также требовала насыщения. Только теперь это внутреннее чудовище захочет получить всё с процентами, набежавшими за годы пренебрежения к этой бездне. Картер Рок снова стал ощущать страх остаться наедине с собой. Но как сообщить об этом? Этот вопрос снова и снова крутился в его голове, сводя с ума. Возможно, вознесение Сына все решит. Но кого Он возьмет с собой в первую очередь? Все хотели этого, но для советника Картера Рока это являлось вопросом выживания. Остальные надеялись, что после вознесения Сына благодать усилится. Вследствие этого они и беспокоились о том, что жители Нижнего города замедляют процесс восхождения Сына. Но Картер Рок не хотел рисковать; ему нужно во чтобы то ни стало занять место рядом с Ним, пока тоска и внутренний голод остальных советников не сподвигнут их к более решительным действиям. Он очень надеялся на то, что Адам разочарует Сына, и опыт ему подсказывал, что на вершине такого взаимного очарования, которое он сейчас увидел на встрече, подобное событие практически неминуемо, особенно если этому немного посодействовать. Ожидание и поиск случая должно было отвлечь советника от внутренних терзаний. От этих мыслей ему стало радостнее, лишь горечь о том, что он снова стал себя вести как раньше, до встречи с Сыном, окончательно убедила его в необходимости действовать.
Советник Рок пытался увидеть похожие движения на лицах остальных, но понимал, что для них осознание конца беззаботного счастья еще не наступило. Советники попрощались друг с другом и отправились в свои резиденции. Адам Доор в последний раз взглянул наверх, и его огненно-красные волосы стали ещё более яркими. Он был уверен, что где-то там наверху Сын непрерывно думает о них.
****
Под самым небом, на самой вершине Верхнего города, в тронном зале, в золотых чертогах Сын стоял перед телекоммуникационным центром, который раскинул мониторы, подобно листьям. На мониторах сменялись граждане города Утренней Зари – последнего и истинного пристанища человечества. Даже без звука, по движению губ, глаз, жестам Сын понимал, как они любят Его за то, что Он им открыл, что Он им дал. Их любовь была ещё недостаточной, но отказаться от неё они уже не могут. Он наслаждался этим созерцанием. Лёгким дуновением за Его спиной показался Отец. Он был настолько прекрасен, насколько вообще это могло быть. Сын повернулся к Нему. Сколько раз они уже встречались, но даже Сын не мог оторваться от лицезрения Отца. Тот всегда приходил внезапно, не предупреждая о своем появлении: видимо, хотел, чтобы Сын ценил мгновения, которые проводит со своим родителем. И Сын ценил: эти секунды он глотал так же жадно, как путник глотает капли воды с каменного пола гробницы в пустыне. Отец, как обычно, медленно подошел к Нему, пристально рассматривая каждую частичку тела Своего возлюбленного Сына. Любовался ли Он им? Сын никогда не получал прямого ответа на это. О, если бы ответ был получен, тогда всё это всемирное почитание не имело бы уже смысла.