Город, в который пришел сахар
Шрифт:
Помещение заполнил затхлый аромат грязных вещей, забытых на дне какого-нибудь сундука.
Светик поморщился и сжал нос, чтобы не чихнуть.
– Так ты ответишь на мой вопрос или как? – в лицо ударил запах тухлятины, когда охранник приблизился к Саше.
– Ты не дома, – повторила женщина. – Любая оплошность и тебя вышвырнут обратно домой, под твой мост или пещеру. Не думаю, что ты застрял в этом городе потому, что жизнь там была лучше.
– Если узнают.
Пальцы вцепились в скатерть, собирая ее складками и отрывая от стола. Светик ужаснулся, когда его взору открылись толстые, как колонны, ноги, покрытые мхом или шерстью.
Саша
– Не трогай мои вещи.
Золотистый свет озарил комнату, борясь с полумраком. Бриллиантовая пыльца собралась плотным слоем перед лицом мужчины. Гадалка слегка подула, и плотное облако врезалось в противника. Режущая боль только заставила охранника чувствовать свое превосходство.
– Где он?
– Плати, – женщина протянула руку. – За то, что я говорю правду клиентам, они мне платят. У тебя есть золото. У твоего народа оно всегда было.
Мощная рука пошарила в кармане уцелевших брюк, и извлекла на свет льняной мешочек, покрытый грязью. Охранник отсчитал пару золотых и бросил их на стол. Монеты звякнули, покрутившись на месте, и замерли в ожидании.
Саша схватила у мужчины кошелек и потянула на себя, в ответ сила, превышающая ее, сделала рывок, и гадалка чуть не упала. Пожав плечами, женщина сгребла монеты и ответила:
– Он ушел, там дальше выход на улицу.
Выругавшись, охранник поспешил в сторону выхода.
– Не забудь вернуть прежний лик! – крикнула ему в след Саша.
Мужчина развернулся и вышел через дверь, ведущую обратно в клуб. В комнате наступила тишина.
Секунды тянулись, перерастая в вязкие минуты.
– Выходи, – женщина два раза ударила по столу, – он больше не вернется.
Бархатная ткань зашевелилась, и на свет появился парень, передвигаясь на четвереньках.
– Ненавижу, когда они находят новую жертву, – гадалка выдохнула и приземлилась на свое место.
Золотые монеты стали влажными от вспотевших ладошек. Сжимая их до боли, Саша пыталась выровнять дыхание. Было страшно. Еще немного и этот громила мог размазать ее по стене, оставив пятна от внутренностей и крови. Умное существо поймет, что ему проблемы не нужны, а глупые действую сгоряча.
Женщина подняла голову и посмотрела на Святослава.
– О, милый, – прошептала она, – тебя покусали. Дай мне осмотреть твои раны.
Светик испуганным взглядом смотрел на свою спасительницу. Вокруг ее тела летала золотая пыль, освещая ее полупрозрачные крылья, прошитые насквозь жилками.
Саша встала, парень тут же сделал шаг назад.
– Не волнуйся, – мягко сказала гадалка. – Я просто хочу помочь.
Святослав попятился, задев спиной штору из бисера. Запутавшись в ней, он упал, сорвав ее с ненадежно закрепленных крючков. Разноцветные бусины звенели, еще больше запутываясь. Чувствуя себя рыбой, которая попала в сеть, хозяин кофейни потянул импровизированные оковы в разные стороны. Леска беспощадно резала ладони.
Саша замерла с протянутой рукой. Она не знала, что ей делать дальше. Парнишка выглядел испуганным, как животное в свете фар.
Кое-как справившись с беспощадным бисером, Светик побежал. Дверь хлопнула, и отчаянные шаги стихли. Гадалка вернулась на свое место. Две пары крыльев грустно опустились.
Глава 4
Глеб ушел первым. Клавдий задержался, чтобы набросать примерный план. Увесистая пачка
Домой, домой, домой. Нельзя опаздывать, а то снова ждет встреча с остывшим ужином, бережно прикрытым крышкой.
Потоптавшись на коврике перед входной дверью, Клавдий толкнул незапертую дверь. Ноздри уловили аромат запечённых яблок и корицы. Парень пригладил волосы, снял пальто и скинул обувь. Сначала он хотел оставить все, как есть, но внутренний червячок совести заставил повесить пальто на вешалку, а ботинки поставить на нижнюю полку.
– Я дома! – объявил детектив.
Из гостиной выплыла девушка. Она раскинула руки, заключила в объятья мужа и прижалась к нему, опустив голову на грудь. Шаль, расшитая бусинами, сползла, оголив плечо. Он прижимал к себе жену так, будто давно ее не видел. Марта, прикрыв глаза, слушала сердцебиение, а Клавдий наблюдал, как за окном в свете уличного фонаря красиво падает снег.
– У меня для тебя кое-что есть, – нарушил тишину парень.
Порывшись в кармане пальто, на свет была извлечена бархатная коробочка бирюзового цвета. Девушка схватила подарок и тут же открыла его. Длинные серьги поприветствовали блеском синих сапфиров в обрамлении мелких бриллиантов.
– Пусть и мелкие, но это не стекляшки, – Клавдий стал почему-то оправдываться.
Марта встала на цыпочки и поцеловала мужа.
– Ты достойна лучшего, – сказал он. – Я знаю, что твой любимый цвет голубой. И ты любишь все, что напоминает тебе воду. Но представь, будто эти камни – море во время шторма.
Шаль слетела на пол. Девушка, мягко ступая по ковру, направилась к себе в комнату. Ее атласное платье струилось по стройному телу, а тонкая бретелька сползла на предплечье. Распущенные светлые волосы, как шелк, спадали на спину. В локоны была вплетена жемчужная нить, дюжина серебряных колец и искусственные ромашки.
Марта оглянулась, случайно приподняла платье, и скрылась. Клавдий успел заметить козьи ноги. Обычно жена их не демонстрировала, но, когда мужа не было дома, она снимала морок, чтобы почувствовать себя, как он считал, свободной. Находясь давно вдалеке от родных мест, девушка так и не привыкла к этому городу. Грязный, злой, он окутывал своими щупальцами тех, у кого душа была светлой и чистой, пытаясь замарать ее, проникнуть вглубь и оставить там чернильные отпечатки. Запутывая потерявшихся прохожих среди узких улиц, бетонный монстр выводил их туда, куда они не стремились прийти, иногда возвращая в первоначальную точку. Стоило только задуматься, как стены могли поменять свое положение, и вырасти непроходимой горой перед путником.
Все это было городской байкой, которую любили рассказывать местные жители друг другу, дабы придать своему родному месту некую загадочность. Только загадки были здесь на каждом углу. Слепцы придумывали истории, пытаясь быть сказителями в дебрях бетона, пыли и магазинов, оснащенных бесполезными вещами. Само волшебство скрывалось от жадных глаз, боясь быть растерзанными, как загнанная косуля. История повторяется. И каждая вылазка, открытие или намек о себе, разжигало пламя наживы в душах тех, кто запутался в серости.