Город в законе: Магадан, триллер
Шрифт:
Прикуп практически ничего не дает и я оставляю его сдающему — пусть потренируется.
Все ждут, какой козырь я объявлю.
— Девять бубен!
— Вист, — мгновенно реагирует Поручик.
Боже, что я натворил. Вместо червей заказал бубен! а их у меня всего две штуки
— А могу я поднимать?
— Можешь, но в той же масти, — Поручик беспощаден. — Игра завистована.
Это уже раздевание. Без пяти на гору, то есть на девяносто.
Через несколько минут Бухгалтер, сыграв все-таки свой мизер, закрывает игру. Поднимаемся к столу, с огорчения я выпиваю полстакана водки — был в выигрыше, а сел почти, на пятьсот рублей из-за глупой оговорки.
Джентльмен утешает меня:
— Да брось ты, я в прошлый раз на тысячу влетел тоже так — на руках одна масть, а я ляпнул другую.
— Да я не из денег, Володь, так, настроение…
А настроение исчезло потому что я вижу — и тут мы изменились. И тут во главе угла нажива. Обмани ближнего, иначе дальний приблизится и обманет тебя дважды. Еще год назад на такие оговорки мы и внимания не обратили бы, что же с нами делает время!
И водка.
Легкий туман поплыл перед глазами, огорчение исчезло. Сам виноват — пять раз подумай, а потом скажи. Да сначала про себя-то ли говоришь, проверь. Язык мой — враг мой.
У Поручика язык чешет без остановки:
— Ну вот кто из вас скажет, где в Магадане находится подземный переход? — Он озирает нас круглыми от спиртного глазами и останавливает свой взгляд на мне.
— Ну скажи, краевед.
Это продолжается наше давнее соперничество. Мы с ним оба четверть века на Колыме и оба достаточно поколесили по ее дорогам, иногда спорим, где находится то или иное озеро или река, или перевал. У него преимущество по трассам, понятно, дальнобойщик, у меня по общей картине.
Вопрос, действительно, интересный. Я пролистываю в памяти наши улицы — ничего и близко нет. Знаю, что тогда были прожекты построить переходы на Колымском шоссе, затем на Ленина у Полярного, но они так и остались прожектами.
Но то, что рассказывает Поручик, для многих открытие.
— В девяносто втором году собрались строить на Нага- евской школу. Тогда в моргородке много детей жило да и Шанхай поставлял учеников, а школа получалась через дорогу. И тут начальник второго строительного управления, возглавлял его тогда Шапкин, с проектом и вышел. Его поддержали и отвалили пятьсот тысяч рублей. По тем временам большие деньги, особенно если на доллары по тогдашнему курсу перевести.
Потом все строительство в городе лопнуло и школа осталась на уровне первого этажа, можете съездить посмотреть. Исчезла надобность и в переходе. Деньги, понятное дело, остались у подрядчика.
— Ну хоть что-то было сделано, — интересуюсь я.
— Яму большую выкопали, прямо напротив магазина. Но после того, как прошлый год в нее две машины влетели, засыпали.
Поручик торжествует. Похоже, в этот раз он меня на лопатки положит.
Ага, как же!
— Ну так вот, — нарочито небрежно говорю я. — С этим начальником стройки я водку вчера пил. И не надо обижать мужика, ни к чему. Они всего метра до сбойки не дошли — бетон кончился. А потом дожди, а потом борьба за демократию, кому оно на хрен, то строительство нужно!
— И еще! Есть и второй подземный переход, куда более древний. И вел он от нынешнего обкома партии во двор магазина "Алмаз", там раньше следственный изолятор' НКВД находился.
— Из бюро и в БУР, — каламбурит кто-то, но никто даже не улыбнулся.
БУР — барак усиленного режима. Старые колымчане это знают. Бараки эти, как правило, из дикого камня с коваными решетками еще и сейчас стоят по старым лагерям..
— Два-один, — резюмирует, вздохнув чему-то, Джентльмен.
Я выхожу на веранду, подышать свежим воздухом. Вид отсюда замечательный. Дача расположена высоко на сопке, у кожзавода и отсюда хорошо видно синюю подкову бухты Гертнера и город вплоть до Пионерного. Улицы, площади, зеленые огоньки скверов, белые девятиэтажки восклицательными знаками расставленные по Набережной. В обозримом будущем ее планировали одеть в бетон, очистить от мусора, на всем протяжении разбить бульвары… Сейчас, когда городской бюджет задыхается без денег, об этих дерзких проектах уже никто и не заикается — завезти бы уголь на зиму, заплатить бы чем учителям и медикам.
Со стороны моря медленно поднималась громадная фиолетовая туча. Лучи заходящего солнца, как прожектора, били в ее толстое шевелящееся нутро и не в силах пробить ее расплывались как масло по воде. От этого казалось, что там, в глубине бушует фантастический пожар. Его длинные языки едва не достигали тихих мирных улиц, плоских крыш девятиэтажек, зеленых лиственниц городского парка.
Я написал — мирных улиц… Должно быть, задумался.
ГЛАВА X
Бывали хуже времена,
Но не было подлей.
Сын известного магаданского писателя Станислава Оч- каса был убит прямо на службе, а служил он как никак в ФСБ и дежурил в гараже этого солидного и грозного некогда заведения. Официальная версия — самоубийство.
Я был на похоронах и слышал как причитала, прощаясь с сыном, мать. И слух мой резанула ее горькая жалоба:
— И сам ты, бедный, эту пулю искал.
Потерянный отец, враз потерявший лоск и стать, мотался по комнате, не зная куда себя деть.
Мы обнялись и он шепнул мне…
— Какое самоубийство, Валя! Два выстрела было, два…
А сын другого моего коллеги был расстрелян среди белого дня у магазина "Универсам" автоматной очередью, как в тире. Говорили, бандитские разборки.
И тут начались взрывы. Первый грянул прямо у окна моего дома — взорвали кооперативный гараж. Было это теплым летним вечером, на крыше гаража обычно в это время резвились дети, рядом общежитие, через пять метров — остановка. Но жертв не было и спас людей, как ни странно, комиссар Катани. Да-да, в это время начиналась очередная серия "Спрута" и люди уже восседали у телевизоров. Они еще не знали, что проснулся наш родненький спрут — не спрут, но тоже не подарочек.
А потом пошло. Взрывали, как водится, машины, оффисы конкурирующих фирм… взорвали даже фасад почтамта.
Но один случай стоит особняком…
Сереньким осенним днем в приемную мэрии вошел такой же серенький мужичок в толстой болоневой куртке. Он осведомился у секретарши, на месте ли Дорофеев и терпеливо стал дожидаться своей очереди.
— Да не сможет он вас принять, — в который раз объясняла ему секретарша.
— Сможет, — бурчал, пряча глаза, посетитель, — Мне надо. V
Что изменило его планы, неизвестно. Но, просидев почти полтора часа, — у мэра шло совещание — посетитель поднялся и вышел из приемной.