Город за рекой
Шрифт:
Как раз состояние полнейшего безмолвия, присущее фигурам и исполняемым ими функциями, и насторожило Роберта. Ему показалось, что от прежних обязанностей у всех оставались одни только жесты, тогда как живая сущность уже отошла в область паноптикума. Своими застывшими движениями они напоминали позирующие фигуры во время длительной съемки.
Еще на одно помещение внизу сбоку от них долговязый указал как бы вскользь, но с горделивой дрожью в голосе. Там состоялось совместное заседание административного совета в полном составе, что бывало, как пояснил Управляющий, лишь в чрезвычайных случаях. Человек двадцать сидело неподвижно в глубоких креслах вокруг длинного стола на котором не было ни единой
Управляющий, отвернувшись в сторону, потирал руки. Слышавшийся скрип напоминал звуки, какие раздаются при точке ножа, и это позволило хронисту сделать важное наблюдение. Он внимательно оглядел сидевшее внизу собрание. У каждого из двадцати его участников голова была втянута в плечи и свешивалась вперед, благодаря чему на спине образовывался как бы небольшой горб. Цвет волос у всех отдавал в рыжину. Каждое из лиц обнаруживало сходство с наружностью долговязого. У молодых черты казались еще яркими и свежими, волосы, также зачесанные назад, выглядели еще довольно густыми и губы, хотя и тонкие, сохраняли сочность и краску. От головы к голове губы становились все суше и бескровнее, цвет лица более поблекшим, волосы редели и морщины все резче подчеркивали худобу щек: эти двадцать лиц отображали облик Главного Управляющего в его поэтапном становлении.
Роберт как будто догадался, в чем тут дело.
— Разрешите поздравить вас, — сказал он, протягивая руку Управляющему.
— О, — прогнусавил тот с кислой миной, не подавая руки. — Вы, однако, наблюдательны. Здесь вообще-то уже не обращают на это внимания. Есть вещи более важные.
— Эти люди, — заметил архивариус, — вроде как совершают некий магический обряд.
Долговязый повернулся вокруг собственной оси.
— Впрочем, — сказал он, приглашая гостя пройти в следующую стеклянную пещеру, — все клише, но мы управляем массами!
Эти слова разорвали тишину стеклянного царства. Сидевший в своем отсеке статистик задергал, как кукла руками и ногами и воскликнул обиженным голосом чревовещателя:
— Я просил бы вас не мешать моим работникам!
Управляющий и архивариус удалились, а напуганный статистик долго еще не мог прийти в себя.
— Этот здесь недавно, — извиняющимся тоном сказал Управляющий.
— Вот как.
— И у нас постоянная смена кадров сказывается нежелательным образом, — пояснил долговязый. — То один исчезает, то другой, чтобы уступить место очередному преемнику. Каждый только передает место другому.
— Вот как.
— Оно и со мной обстоит не иначе, — продолжал рыжеволосый. — Никто не застрахован навечно. Отсюда и ежедневные отсев и приток рабочей силы, занятой на производстве и перевозках. Перемещения регулируются вот этой административной группой.
Архивариус увидел целый сонм бухгалтеров и бухгалтерш, которые усердно записывали и вымарывали индексы рабочих и служащих.
— Соответствующие сведения и указания поступают на фабрику из Префектуры, — пояснил Главный Управляющий. — Впрочем, круг обязанностей каждого, который обусловливает статус его пребывания, определяется городскими властями с самого начала. Пока тот или иной находится здесь, он остается на должности, изначально ему предписанной или предназначенной.
— Но чем предопределяется положение? — спросил хронист.
— Об этом я ничего не могу сказать, — отвечал рыжеволосый. — Я вижу только готовые
Уполномоченный стряхнул кончиком ногтя пылинку со своего рукава.
— От ранее благоприобретенной судьбы?! — воскликнул хронист. — В самом деле, любопытное замечание.
Роберт не в силах был долее оставаться в этой стеклянной тюрьме. Он сказал долговязому, что не может задеживать живать внимание на частностях в разных секторах, потому как многое еще должен осмотреть здесь, на фабрике, чтобы составить представление о производстве в целом. Уполномоченный проводил его до выхода из стеклянной галереи и поручил дежурному отвести господина хрониста к фабричному мастеру производственной ступени I В.
— Премного вам благодарен, — сказал архивариус.
— Всегда к вашим услугам, — отвечал уполномоченный.
Освободившись от войлочных туфель и снова ощутив под ногами естественный пол, Роберт почувствовал облегчение. Дежурный, юркий человечек, воспользовался случаем и осведомился у архивариуса, пока они шли к цеху, нет ли у него при себе лишней пуговицы. Тут только Роберт обратил внимание, что у дежурного на куртке оборваны все пуговицы. Он пошарил в карманах, но не нашел ничего.
— Но на пиджаках бывают запасные, — заметил маленький служащий. — Вы не могли бы пожертвовать одну из ваших? — Он показал на три пуговицы, нашитые кряду на обшлаге рукава Робертова пиджака. — Такого фасона у меня как раз еще нет, — прибавил он. — Да, — признался он в ответ на вопрос Роберта, — раньше я собирал марки, но поскольку их теперь нет, то многие коллекционируют пуговицы. Мы нашиваем их на ленты в соответствии с величиной, цветом и назначением, а кое-кто даже выставляет такие ленты в витринах. Коллекционирование — это, пожалуй, древняя страсть, которая все еще сидит в людях, не так ли? Прошу извинить меня.
К огорчению дежурного, Роберт отказался посмотреть его коллекцию, но оторвал одну из запасных декоративных пуговиц на своем рукаве, которую тот принял с сияющей улыбкой.
Цеха, в которых изготовлялся формовой кирпич, располагались не слишком глубоко под землей. Широкие шахты пропускали воздух и свет в многочисленные производственные отсеки, где работали преимущественно женщины. Фабричный мастер, пожилой мужчина, угрюмый скорее на вид, чем по характеру, коротко и сжато описал Роберту процесс изготовления кирпича.
Поступающая по всасывающим трубам измельченная каменная порода ссып #225; лась в небольшие стальные резервуары. Это была, как Роберт определил на ощупь, гранулированная масса. Она проходила последовательно ряд химических процессов, технология которых держалась под секретом. В результате получалась кашеобразная масса, подвергавшаяся затем сильному нагреву.
При этом все решающим образом зависело от точного соблюдения температурного режима.
Мастер провел хрониста по цехам и дал некоторые разъяснения по технологии процесса. У него была привычка то и дело потирать нос тыльной стороной ладони, Роберт увидел, как в кашеобразную массу подгонялась металлическая режущая решетка, которая позволяла потом легко отделить каменные кубики. И здесь тоже необходимо было уловить точный момент, потому что отвердевание массы зависело от степени охлаждения. Если передержать ножевую решетку, то ее уже нельзя отделить, и запеченный блок тогда уже с большим трудом поддавался расчленению на кубики нужной формы. Если же недодержать массу, то на поверхности кубиков образовывались наросты, которые не так просто было устранить. Таким образом, весь процесс требовал наивысшего внимания.