Шрифт:
Город за Стеной
1
– Вставай, Алексей, - луч света ударил в лицо.
– Последний подвиг ждёт. И домой.
Я открыл глаза, сел. Вестник больше не светил мне в лицо. Он что-то искал в своей огромной сумке. Ударить, повалить на землю, выпытать номер Вестника, пароль и отзыв, убить? Нет-нет. Это только развяжет им руки. Убьют мою жену с дочуркой, а меня схватят на первом же перекрёстке. Скорректируют память и всё начнётся по новой. Мол, семья у них в заложниках, а всего-то три убийства совершить во славу Родины требуется. Потом ещё одно, и ещё, и ещё.
– Вот, смотри, - Вестник подсунул мне пластиковую карточку.
Я взял в руки карточку и ткнул кнопку посередине. Появилось
– Высоких цифр психометра, папа. Мы с мамой каждый день вспоминаем о тебе и очень скучаем. Нам сказали, что тебе осталось совершить всего один подвиг, и ты сможешь вернуться домой. Так соверши его, папочка!
Живём мы хорошо. Только мне очень страшно, папа. С того момента, как ты героически отправился за Стену, за мной ходит строгий дядя Женя. Он говорит, что, если ты предашь Город, он выселит нас с мамой за Стену, и мы погибнем. А я хочу жить, папа.
Вчера на Подготовительных курсах нам показали врага с той стороны Стены. Этот мерзавец что-то говорил нам о свободе слова, о свободе выбора. Правда ересь, папа? Разве ты бы убивал врагов Города, если бы дядя Женя не угрожал нам с мамой? Кто захочет быть убийцей просто так, по зову души, как выразился тот мерзавец? А сколько бы ругательств пришлось выслушать Стражам, Вестникам и Императору, будь у нас свобода слова? Нет, это не для нашего мира, папа. А того еретика мы забили камнями до смерти. Было противно, но таков удел каждого Гражданина. Только Сашка не бросил ни одного камня. Теперь Сашка за Стеной.
На Курсах у меня всё хорошо. Учусь переносить унижение. Психометр не падает ниже семидесяти. Это третий показатель в потоке. Но вообще я мечтаю быть героиней, сражаться с Врагами за пределами Города. Хочу быть такой же, как ты. Только убивать Врагов Города не из страха за родных, а за идею, защищая Родину.
У мамы всё хорошо. Она по-прежнему сканирует воспоминания жителей вверенного ей сектора, выявляя потенциальных Врагов. Если честно, я до конца не решила, кем хочу быть. Такой же, как мама или как ты. И то, и другое полезно для Города, но и противно. Ты понимаешь... Ведущая Курсов вообще склоняет меня к должности Администратора. Но это уж совсем скучно.
Ждём тебя дома, папочка. Хороших цифр на психометре.
Экран погас. На душе стало тошно. Что за монстра воспитала из Евы на Курсах? И ради этого сборища стереотипов я должен убивать? Ах да, ещё ради Марии.
Я повторно нажал кнопку. На экране появилось милое личико белокурой женщины лет тридцати.
– Хороших цифр психометра, Алексей. Остался всего один подвиг, и мы встретимся. Послезавтра я стану твоей, милый, - камера отъехала. Теперь Мария была обнажённой. Доступной и желанной.
– Ты больше ничего не будешь должен Городу. Тебе заплатят так много, что ты сможешь больше не работать. Тобой будет восхищаться вся наша Улица Патриотов. И, если ты не насытишься моим телом, - она провела ладонью по своим грудям, - любая женщина сочтёт за честь провести ночь с тобой. Вино, хорошая еда, красивые женщины-это ли не награда? О, Чистые Небеса, я даже тебе завидую!
А всего-то и надо, что убить одного старого еретика. Дальше идёт запись его речи. Так, что у тебя не будет никаких сомнений в правильности твоих действий. Хороших тебе цифр психометра, милый.
Экран погас. И что, мне убивать человека ради этой распутной и бессердечной женщины? Нет, здесь сплошной обман. Я не мог полюбить Марию, не мог воспитать такую Еву. Так где же моя настоящая семья? И что делать?
Притворяться. Конечно же, продолжать притворяться преданным Воином Города. Как бы там ни было, Город кормил и давал мне кров до двадцати пяти лет. А после отправил меня защищать Свои рубежи от тех, кто мечтает Его разрушить и перестроить. Больше того, Город продолжает кормить меня и сейчас, присылая ко мне каждые два дня Мать-кормилицу с корзиной хлеба и флягой молока. А также помогает моей, пускай и сомнительной, семье, выплачивая по сотне золотых за каждый день моего пребывания за Стеной. Поэтому мне нужно хорошенько разобраться, каков Город на самом деле, прежде чем отмахнуться от долга перед Ним.
Вздохнув, я нажал на кнопку. Экран показал лысого старика с впалыми щеками. На вид старцу было лет семьдесят, но возраст еретика меня не волновал. Широко раскрывая рот, Враг заговорил.
– Вы ещё служите извергам и лицемерам, Воины?! Думаете, Город надёжно охраняет ваших детей от таких, как мы?! Верно, друзья мои! Только из мальчиков Город лепит для себя безжалостных, преданных солдат, а из девочек воспитывает распутных девок. А ваши жёны, Воины?! Думаете, они верны вам и ни в чём не нуждаются?! Это далеко не так, друзья. Деньги, которые вы зарабатываете за Стеной, не доходят до ваших семей. Точнее, вашим родным перепадает десятая часть от заработка. И супругам вашим приходиться продавать свои тела жирным и толстым Администраторам, дабы не умереть с голода. А вы видели когда-нибудь чужую видеокарточку, друзья?! Знаете, что лица ваших жён и детей одни и те же на всех карточках?! Да-да. Вы бы увидели одних и тех же людей, которые произносят одни и те же речи. А вы надеялись, что к вам обращаются настоящие родные? Те самые, что живут впроголодь? Будет вам, друзья. Разве Город мог позволить кому-либо подорвать ваш боевой дух? Конечно, нет. Такие обращения лучше доверить проверенным людям. Актёрам, друзья. Вы вообще помните, как выглядят ваши родные на самом деле?
На этом запись оборвалась. Главное ровно дышать. Вдох-выдох, вдох-выдох, Надо хорошенько допросить старика. Откуда у него такая информация? Кто он? Спокойно. Вдох-выдох, вдох-выдох.
– Психометр, Алексей, - потребовал Вестник.
Я закатал левый рукав куртки и показал наручный прибор. На табло горело семьдесят четыре. И тут дыхание сбылось, ладони начали потеть. Цифры пошли вниз. Семьдесят, шестьдесят восемь. Прав старик или нет, я начинал ему верить. Вдох-вдох-выдох, вдох-вдох-выдох. Шестьдесят четыре. Надо успокоиться, взять себя в руки. Ведь никаких доказательств нет, одни слова. Короткий вдох, длинный выдох, мышцы расслабляются. Я на берегу речки Кормилицы, лежу на песочке. Солнце припекает. Вдох-выдох, вдох-выдох. Шестьдесят восемь, семьдесят два. Цифры на психометре замерли. Хорошо. Пошёл бы этот старик со своими предположениями к Бездонному. Ещё бы чуть-чуть и цифра психометра упала бы ниже пятидесяти. Вестник зачислил меня в предатели, парализовал бы своим немигающим взором, и привет Чистые Небеса. Всё из-за этого старого лгуна. Мало что ли я слышал ереси за семь лет службы по ту сторону Стены? И похожей, и даже страшнее. Что наши жёны и дочери в сексуальном рабстве у Администраторов и Надзирателей, что детей наших варят в больших котлах и съедают, что у родных наших стёрли память, они не помнят настоящих отцов и мужей, а живут с фальшивыми, что... И всем этим высланным из Города, и потому обиженным на весь свет преступникам верить? С какой стати? Адекватных людей не выселяют из Города. Выселяют предателей и сумасшедших. Отвозят на подводах на Драконье Поле, где большая часть благополучно бывает съедена специально выведенными тварями. Тех же, кому посчастливится уцелеть, добивает Лес Иллюзий. И только единицы добираются до рубежей Города. Конечно, они будут нести любую нелепицу, обвиняя власти Города во всех смертных грехах, лишь бы переманить Воинов на свою сторону. Любой на их месте поступил бы точно также. Лучше нагло солгать, чем погибнуть.
– Это хорошо, что ты всё анализируешь, Алексей. По возвращению в Город, руководитель погранслужбы будет рекомендовать тебя в Надзиратели. Или после возвращения ты желаешь вести праздный образ жизни?
– спросил Вестник.
– Никак нет, товарищ Вестник. Я хочу принести как можно больше пользы Городу. Разрешите приступить к заданию?!
– Похвальное рвение. Приступай. Направление против часовой стрелки, удаление сорок тысяч шагов. Старик будет идти тебе навстречу. С ним молодой, забывший своё предназначение, Воин. Поступи с Воином как захочешь, а еретика убей. Хороших тебе цифр психометра, - Вестник похлопал меня по плечу и скрылся за выступом Стены.
2
Если посмотреть на Стену с высоты птичьего полёта, то она представляла из себя бесконечный многогранник с прямыми участками по триста-пятьсот шагов. Общая протяжённость Стены была мне неизвестна. А вот толщина её, по крайней мере, в том месте, где меня вывозили из Города, равнялась шагам девяти. Выглядела Стена белой громадой в три человеческих роста, с бесчисленным числом железных штырей наверху. Штыри имели высоту в четыре локтя, были остры, сидели в Стене часто и очень прочно. Так, что перебраться через неё было невозможно.