Город Жемчуга
Шрифт:
– У него по-прежнему проблемы с дыханием, - пояснила Хагель.
– Он тридцатидвухнедельный. На Земле у вас не было бы никаких проблем. Но здесь, из-за уровня кислорода и из-за отсутствия специальной камеры риск очень высок. Это означает, что я сейчас вынуждена колоть ему антибиотики, так как его иммунная система развита не в должной степени. Кроме того, мне придется использовать кислородную палатку Вебера из защитного оборудования оранжереи. Мне жаль, что приходится действовать столь грубыми способами, но у меня нет ПАВ [39].
– А на «Актеоне» есть нужное оборудование и лекарства?
– Однако Линдсей знала, что ее вопрос чисто риторический. Военные корабли были оснащены медикаментами и оборудованием для оказания помощи при травмах, простудах и отравлениях.
– Подозреваю, что нет.
– Он мог бы пить немного больше молока, но вам надо поработать над собой.
«Ничего не выйдет». Он был достаточно слаб даже для того, чтобы питаться должным образом. Она положила младенца назад в колыбельку, полная самых горьких чувств. Все инстинкты говорили ей, что она должна перестать заниматься самоедством и оставить его на попечении этих женщин. В конце концов, Хагель - доктор. Она лучше знает, что делать. А Линдсей - офицер, занимающий определенный пост, даже несмотря на то, что Франкленд нет в строю.
– Я попробую, - пообещала она.
Хагель вместе с ней вышла на кухню. Линдсей не нуждалась в зрителях или компании, но Хагель сопровождала ее совсем не для того, чтобы выразить свои соболезнования.
– Я попросила встречи с Франкленд, но Джош Гаррод едва не вышвырнул меня за дверь, - сообщила она.
– Возможно, Шан в гораздо худшем состоянии, чем они хотят представить.
– Беннетт сказал мне, что ее здорово подстрелили.
– Точно. Теперь вы возглавляете команду, а значит, к вам я должна обратиться с просьбой об эвакуации. Мы потеряли уже двоих. По-моему, достаточно.
– Боюсь, мы вынуждены будем сделать это в любом случае. Однако Шан пока еще не мертва и не выведена из строя.
– Хорошо, тогда вы сможете поговорить с ней.
– Попробую.
– «Не оставляй меня одну».
– Сейчас самое время проверить, как там Куруши.
Хагель поняла этот весьма непрозрачный намек и напряглась.
– Куруши лучше.
– Хагель направилась к двери, но остановилась.
– Но если Беннетт правильно описал рану Франкленд, то она не могла выжить. По крайней мере при том уровне медицины, который существует здесь.
Линдсей не хотела говорить на эту тему. Это была чистой воды спекуляция. Видимо, Хагель думала о превосходных хирургических приборах вес'хари хотела наложить на них лапу. Однако она не могла выбрать для этого более неподходящего времени. Быть может, она вроде Райата хотела использовать любой шанс, чтобы получить какие-нибудь заслуживающие внимания результаты во время выполнения своей миссии.
– Иногда случаются чудеса, - пробормотала Линдсей, надеясь, что и с Дэвидом случится одно из них.
* * *
– Вы должны сказать ей, - настаивал Джош.
– Скажу, - ответил Арас.
– Я чего боюсь… Что, если она все же решится вернуться в лагерь и докторша захочет ее осмотреть? Вы не сможете навсегда запереть ее.
Арас посмотрел на Джоша так, словно хотел предупредить его этим взглядом. Дебора была в больнице, Рэйчел и Джеймс - в школе. Поэтому Джош и Арас могли кричать друг на друга сколько им вздумается.
– Ты и понятия не имеешь, что означает «навсегда».
– Извините. Что вы сами-то думаете об этом? Вы ведь потратили всю свою жизнь для того, чтобы с'наататнаходился в изоляции.
– В отличие от вас я не считаю, что после смерти меня ждет царствие небесное. Когда людям приходит время умирать, они умирают. Нет никакой вечности. Нет второго шанса.
– Но вы приговорили ее.
– К чему? К жизни урода? К тому, чтобы стать такой, как я? Джош не боялся ни Араса, ни Шан. Он даже гнева своего
Бога боялся больше, чем неудовольствия вес'хар.
– Теперь она никогда не обретет мира. Рано или поздно кто-нибудь обнаружит, что с ней такое, и она станет товаром. Как вы могли так поступить?
– Не читай мне лекцию относительно моих прав и обязанностей.
– И почему это произошло именно теперь? Вы знали ее всего семь месяцев. А с нами вы прожили несколько поколений, и никогда у вас не возникало такого соблазна.
– Дело в том, что она заботилась обо мне.
– Мы тоже заботились о вас. Мы всегда так поступали.
– Нет. Вы относились ко мне как к абстрактной идее, заботились обо мне как об иконе. Вы с уважением относились ко мне, но в конце дня вы отправлялись к своим семьям, а я оставался один. Никто из вас ни разу не коснулся меня. Я был символом, а не живым существом.
– Вы говорите слишком резко…
– Ты бы отдал за меня свою жизнь?
– Это несправедливо.
– Твои сказки говорят о том, что человек должен отдать свою жизнь за друга.
– Слово Христа - не сказки.
– Они и останутся сказками до тех пор, пока вы не станете жить согласно тому, что проповедуете.
– Арас встал и направился к двери. Гнев овладел им.
– Шан Чайлмогла умереть, защищая меня, и не думала, глупо она поступает или нет. А я, не дав ей умереть, быть может, тоже совершил глупость. И я стану присматривать за ней, потому что ответственность за нее теперь лежит на моих плечах. Думаю, она сможет жить, несмотря на все последствия случившегося, точно так же, как и я.