Город Змей
Шрифт:
Он направляется к двери в конце коридора. Я иду за ним, выведенный из себя видом змей. Внезапно я замедляю шаги. То, что Билл безумен (в этом я не сомневаюсь, он не похож на того, кто ломает комедию) совсем не означает, что он глуп. Он вполне может приготовить ловушку. Но я не замечаю ничего подозрительного. Я вижу полупустую комнату с толстым матрасом на кровати, стул в одном углу и полки до самого потолка, уставленные книгами.
— Добро пожаловать в мой дом, — говорит Билл, опускаясь на край кровати и указывая на стул.
Я остаюсь стоять.
— В доме
— Конечно. Мы находимся в стороне от проторенных путей, но давно провели сюда электричество. Не думаешь же ты… — Он тяжело вздыхает. — А-а-а, ты имеешь в виду провода для взрывчатки… — Билл качает головой. — В погребе у меня есть старые принадлежности — бомбы и провода, но я больше этим не увлекаюсь. Энтузиазм давно пропал. Я и читаю уже очень мало, только дамам. Никогда не мог заставить себя избавиться от книг.
— Кстати о книгах…
Я протягиваю ему роман Конрада. Он берет книгу, изучает обложку и печально улыбается:
— Готов побиться об заклад, что ты отобрал ее у Рэтти. Она больше всех любит, когда я читаю вслух. Я никогда не читал им эту книгу — их жизнь и так достаточно безрадостна, — но держу ее внизу вместе с большей частью моей коллекции. Рэтти, вероятно, украла ее, когда меня не было дома.
— Тебе надо было взорвать эти книги вместе со всем домом, — говорю я. — Одна из них навела меня на мысль, что ты жив.
— Дорогостоящая слабость, — соглашается он, кладя книгу, потом тихо спрашивает: — Хочешь убить меня прямо сейчас, Эл?
— Всему свое время. Сначала я хочу поговорить. Есть вещи, о которых ты должен мне рассказать. О прошлом, о твоей жизни, о змеях.
— Не спрашивай меня о них, — вдруг раздражается он, — я все равно не буду говорить.
— Думаю, что ты ошибаешься. — Я улыбаюсь и провожу кончиком ножа по осыпающейся стене.
Билл смеется:
— Я слишком стар и безумен, чтобы бояться угроз. Чем ты можешь причинить мне боль? — Он расстегивает рубашку и обнажает грудь, покрытую шрамами и следами от ожогов. — Я сам бичевал себя до тех пор, пока не перешел порог чувствительности. Можешь проверить и убедиться. Никто не в состоянии развязать мне язык, если я захочу держать его за зубами.
Я перевожу взгляд с его израненной груди на рисунки на стенах, потом злобно усмехаюсь и говорю свистящим шепотом:
— Я могу отправить тебя на корм змеям.
Его лицо белеет, он снова застегивает рубашку дрожащими пальцами. Я нашел его болевую точку. Он мой.
— С чего мне начать? — бормочет он.
Взяв стул, я сажусь, кладу ногу на ногу, смотрю ему прямо в глаза и тихо говорю:
— Расскажи мне о Джейн.
Он явно не ожидал этого. Его лицо сводит судорога, а ноги начинают выбивать по полу барабанную дробь.
— Джейн? Какое она имеет отношение ко всему этому? Я думал, ты хочешь узнать про слепых священников и про то, почему я предал тебя.
— Это я знаю. Я даже могу побиться об заклад, что знаю об этом больше тебя. А ты сам-то помнишь, почему это сделал?
— Змеи, — шепчет он, и взгляд его блуждает где-то далеко. — Ты был прислужником змей. Я пытался их уничтожить. Нанося тебе вред, я надеялся, что… — Похоже, память возвращается к нему. — Нет, не совсем так. Был кто-то, кому я хотел причинить боль, использовав тебя, но я забыл, кто это был. Это и есть безумие, я полагаю.
— Расскажи мне про Джейн.
На лице его снова выражается страх.
— Зачем? — вздыхает он. — Она к этому не имеет отношения. Это было очень давно, гораздо раньше, чем я стал преследовать тебя.
— Расскажи мне, что ты помнишь о Джейн и ее смерти, — настаиваю я. — Я знаю, что произошло, но хочу послушать твою версию.
— Ты знаешь?
Он в изумлении смотрит на меня, и ужас в его глазах превосходит даже тот, который я видел на лицах своих жертв перед смертью. Его страх так велик, что мне почти становится его жаль, и я избавляю его от болезненного путешествия по закоулкам памяти. Но мне необходимо услышать от него, что его сестра была убита и что именно поэтому он решил разрушить мою жизнь. Я мог бы даже выбить из него причины, по которым он преследовал меня, а не моего отца, хотя это был бы бонус, а не необходимость. Мне достаточно его признания.
— Ты был тинейджером, — навожу я его на мысли, — только закончил школу. Ты жил вместе с матерью, отчимом, братом и сестрой. Стояло лето. Ты вел обычную жизнь. И в это время…
— В мою жизнь вмешались Змеи, — хрипло произносит Билл. Говоря, он стискивает руки и начинает ломать пальцы. — Они заставили меня делать ужасные вещи. Но я спасал жизни. Воровал, грабил, запугивал, но, прислуживая Змеям, этим я спасал остальных. Может ли преступник быть героем? Можно ли считать человека грешником, если он совершает меньшее зло для того, чтобы предотвратить большее?
— Мне не интересны дискуссии на темы морали, — рычу я, — мне все равно, каким ты был — плохим или хорошим, ангелом или демоном. Я хочу, чтобы ты рассказал мне про Джейн и Маргарет Кроу.
— Рэтти… — Он горько улыбается. — Я часто посещал ее в частной лечебнице, прежде чем начал скрываться. То, что случилось с ней и остальными, было так тяжело… Я следил за Дженнифер и Розой, когда они стали заботиться о тех, кто выжил. Было ясно, что они нуждаются в помощи, поэтому я стал помогать Дженнифер, назвавшись другим именем. Я знал, что рискую, что ты можешь выследить меня через нее, даже если она не знает моего настоящего имени, но я должен был помочь бедной Рэтти.
— Рэтти и Джейн похитил Вами, не так ли?
Билл мрачнеет:
— Это сделали Змеи. Они скрывались под масками какого-то человека, но я не знаю, кого именно. Ты думаешь, это был Паукар Вами?
— Это не имеет значения. Кто-то их похитил и приказал тебе убить Рэтти, а не то он убьет Джейн. Ты не смог, поэтому он убил твою сестру. Верно? — Мои пальцы сжимают ручку ножа. Я уже готов положить конец десяти годам самоистязаний. После его смерти я, возможно, покончу с собой или стану еще более безнадежным сумасшедшим, чем он. Не знаю. Невозможно предвидеть свою судьбу. Но сначала наказание. В этом-то я уверен.